Цель экспедиции, истинная цель, была известна только мне. Я твой руководитель.
– Ты ведь здесь уже был.
– Верно. Я был в Тибете в двух экспедициях: в 31-й, 32-й годы, и с 34-го по 36-й года.
– Насколько я знаю, немецкой экспедиции в Тибет не было, – с сомнением сказал Бруно.
– Ты прав. Это были американские экспедиции.
– Что же они искали? Надеюсь не Шамбалу.
– Нет, мы проводили те же исследования, что и сейчас. Тогда я собирал зоологические и ботанические экземпляры. Насекомые, растения, животные…
– Это понятно, как биолога тебя это интересовало. Но что ты теперь намерен делать, неужели опять исследовать насекомых?
– Нет, конечно же, нет. На этот раз наша миссия куда более значимая. Шамбала – это не простой звук, не пустое слово. Конечно же, нет. Теперь наша миссия куда более значимая. Ни ты, ни я не готовы верить в Шамбалу, как некую божественную силу, могущество. Но это и не нужно.
– Стало быть, мы не будем изучать местный фольклор и древние мифы о несуществующей мистической силе.
– Верно, главное, чтобы в эту силу поверили все остальные. Если с нами будет сам Бог, то фюреру покорятся все народы.
– Теперь понимаю замысел рейхсфюрера. Он дальновидный политик.
– Гитлер одобрил его план и нашу экспедицию. На нас возложена великая миссия, которая останется в истории.
– И, как я понимаю, – иронически сказал Бруно Бегер, – нас впереди ожидает большой труд.
– И великий. Не каждый день приходится доказывать, что Бог существует, – заметил Шеффер.
– Все, кто это доказывал, рано или поздно плохо кончали, – мрачно заметил Бегер. – Что же ты хочешь от меня? – спросил Бруно, глядя смело товарищу в глаза, ожидая реальных целей.
– Мы будем делать свою работу, как и всегда. Биологи будут исследовать животных, географы – карты, геологи – минералы, геофизики – землю, а антропологи и этнографы, как ты, будут изучать коренных тибетцев.
– А кинооператор, который нас от самого Берлина снимает?
– Он, между прочим, из нашего института Анен Эрбэ. Пусть его камера незаметно шумит, он привезёт доказательства, снятые на плёнку. Гиммлер может ничего не понимать в антропологии и геофизике, но посмотреть, увидеть нашу работу захочет.
– Ясно. Я заметил возню геофизиков ещё на горе Канченджанги, когда они устанавливали там какие-то передатчики сейсмоактивности. Зачем фюреру или рейхсфюреру знать о сотрясении земной коры в Тибете?
– Это их работа, геофизиков. Оставим их. Лучше поговорим о твоей работе.
– Я уже понял, что мне предстоит измерять самое отсталое население, тех чудаковатых богов, в их красных облачениях. И кому только такая дурацкая идея пришла в голову?
– Мне, мой друг, мне. Ты удивлён?
– Ничуть. Заставить своего лучшего друга тащиться чёрт знает куда…
– На крышу Мира, – поправил его Шиффер, улыбаясь.
