девчушек до ворот поместья и вернулись обратно.
Несколько минут спустя они уже стояли перед Маталеном и его секундантами.
– Господа, приносим вам тысячу извинений… – сказал полковник.
– За что же? – спросил маркиз.
– За то, что заставили вас ждать. Уже десять минут девятого.
– Полноте! – отозвался один из секундантов Маталена. – Мы знаем, что вы приехали, когда еще не было восьми.
– Полковнику присуща одна особенность, – сказал противник де Сезака.
– Какая еще особенность?
– Он любит брать под свою защиту маленьких девочек, – ответил маркиз. – Эта любовь ему дорого обойдется.
– Прошу прощения, сударь, – произнес майор, выходя вперед. – Но у воспитанных людей принято…
– У воспитанных? И что же у них принято?
– Если противники – воспитанные люди, то во время дуэли у них принято не открывать рот, особенно для того, чтобы высказать угрозу или оскорбление.
– А вот мы ни о чем подобном не слышали, – ответствовал маркиз.
– Значит, вы плохо воспитаны, – покачал головой майор.
– Сударь!
– Погодите, я еще не закончил, – продолжал Монсегюр. – Мне осталось лишь сказать, что если вы и дальше будете демонстрировать свою невоспитанность, нам придется заставить вас соблюдать приличия, и если вы в совершенстве владеете шпагой, то я – вот этими двумя руками.
– Майор! – гневно воскликнул Робер де Сезак.
– И обещаю – я буду лупцевать вас до тех пор, пока вы не согласитесь драться на дуэли, как и подобает дворянину.
– Давайте побыстрее с этим покончим! – воскликнул маркиз, побледнев от ярости. – Я к вашим услугам, господа.
Первым решил драться полковник.
Противники встали друг напротив друга. Робер де Сезак из вежливости отсалютовал врагу шпагой.
Сей старший офицер был довольно молод. Его открытое лицо, приятная бледность которого составляла разительный контраст с блестящими, густыми, коротко подстриженными черными волосами, было способно привести в восхищение не одного художника.
Ничто не в силах выразить энергию, которая плескалась в его больших черных глазах. Хорошо сложенный, шести футов пяти дюймов росту, с крепкими руками и ногами, он вполне мог бы послужить моделью для Геракла Фарнезе[1].
Его противник, напротив, был маленького роста, худощав, но при этом дьявольски ловок.
Майор привел в соприкосновение клинки их шпаг, резко отошел на два шага назад и сказал:
– Начинайте, господа, и выполните свой долг.
В воздухе будто сверкнула молния. Полковник отклонил голову влево и улыбнулся.
Маркиз не удержался от проклятия. Только что ему не удался излюбленный выпад, который впервые в его жизни сумел отбить противник.
– Эге… – протянул вполголоса один из секундантов
Геракл Фарнезе – мраморная статуя отдыхающего Геракла, хранящаяся в Неаполе.
