Энрике в коридоре.
– Любовь моя, ты обворожительна. Это новое платье?
– Какая разница? Главное, что оно тебе нравится. Пойдем в гостиную, перекусим чем-нибудь.
– С удовольствием. Но у нас мало времени. Через пятнадцать минут нам нужно выехать, иначе попадем в пробку на горных дорогах.
Ана Каролина позвала Розу, одну из служанок, и приказала принести в гостиную лимонад и печенье.
Она села рядом с Энрике на диван и позволила юноше взять себя за руку. Конечно, она позволяла ему намного большее, но в доме родителей это было бы неуместно.
Чуть погодя в гостиную вошел дон Леон. Он спросил у будущего зятя, как продвигается стройка, отпустил пару избитых фраз, поинтересовался, работает ли у него телефон и заплатил ли прежний жилец его дома залог. Он принялся бесцельно слоняться по комнате, выслушивая обстоятельные ответы Энрике. Было заметно, что он предпочел бы оставить влюбленных наедине и задержался тут только потому, что не хотел перебивать молодого человека.
– И тогда донья Луиза сказала мне, что сеньор Филиберто пошел вовсе не в банк, а…
– Что случилось? – Нахмурившись, дон Леон остановился перед сервантом.
– Это было позавчера, незадолго до…
– Нет, я не об этом. – Леон повернулся к дочери.
Ана Каролина выдержала его взгляд, хотя сердце бешено застучало у нее в груди. Она сразу поняла, о чем речь.
– Что такое, pai? – невинно осведомилась она.
– Фарфоровая шкатулка. Она разбилась. И кто-то ее склеил.
– О нет! – Вскочив, Ана Каролина подошла поближе. – Действительно. Какой ужас! Я знаю, как она тебе дорога. Может быть, собрать всех слуг, чтобы узнать, кто это сделал?
– Нет, не волнуйся. Я сам обо всем позабочусь.
– Я думаю, это все никчемная Мариазинья, – нахально заявила Ана Каролина. Пусть она сделала ложное обвинение, ей ничуть не было стыдно. Напротив, она была рада навредить наглой девчонке, не раз ей грубившей.
В этот момент в гостиную вошла донья Виктория. Энрике встал, поклонился, сказал, что она великолепно выглядит сегодня. Поприветствовав будущего зятя в соответствии с этикетом, женщина поспешно подошла к серванту.
– Что вы тут творите?
– Посмотри, mae [xi], шкатулка разбилась! – с наигранным ужасом воскликнула Ана Каролина. – Мариазинья, эта неуклюжая дуреха, наверное, хотела стереть с нее пыль и выронила.
Донья Виктория взяла шкатулку в руки и задумчиво ее осмотрела. В комнате воцарилась неловкая тишина, и Ана Каролина готова была отдать что угодно, чтобы понять, о чем сейчас думает ее мать. Затем дон Леон осторожно забрал фарфоровую шкатулку у жены.
– Послушай, meu coracao [xii], мы можем отдать ее в мастерскую, чтобы ее починили, или…
– Да что ты так разволновался из-за этой глупой безделушки? – раздраженно перебила его донья Виктория. – Связанное с ней обещание ты все равно не исполнил. И я очень сомневаюсь,
[xi] Мама (
[xii] Любовь моя (
