отреагировали только тогда, когда увидели, как безжизненное тело оруженосца волокут к обрыву. Анжелика первая бросилась вперед, а за ней, так же стремительно и бесшумно, как незнакомцы всего миг назад, ринулись остальные. Они действовали слаженно, стараясь не проронить ни звука, чтобы не спугнуть тех, кто остался в хижине с графом де Пейраком.
Старая рапира Эриксона в умелой и мощной руке хозяина почти надвое рассекла череп первого нападавшего, который рухнул, как дерево под ударом топора.
Второй обернулся, и тут на него обрушился сокрушительный удар, загнав обратно в глотку готовый вырваться крик. Узловатая черная ручища Куасси-Ба обхватила его за горло с силой удава, душащего жертву, и, резко дернув голову назад, сломала ему шею.
Жизнь, полная опасностей и борьбы, превратила большинство людей де Пейрака, и прежде всего его старых компаньонов, в грозных убийц.
Теперь на жесткой траве рядом с телом потерявшего сознание Жана валялись два трупа.
Знаками Анжелика дала понять, что их надо оттащить подальше. Ей хотелось осмотреть незнакомцев и постараться понять, кто мог их подослать: матросы, порвавшие с экипажем, лесные разбойники, челядь кого-нибудь из местных властителей… В любом случае это были головорезы. Она не сомневалась, что их сюда прислали не только для того, чтобы устранить Жана, но чтобы атаковать и убить де Пейрака, когда он выйдет из хижины.
На фоне девственного канадского леса, полного шума воды и голосов диких зверей, эта сцена выглядела нереальной. Но предчувствия Анжелику не обманули: против них начали войну.
Тем временем птицы, растревоженные суматохой и человеческой жестокостью, начали вылетать из своих гнезд на скалах и с отчаянными криками кружить над лесом. Некоторые с клекотом приземлялись на прогалину.
Заметив какое-то движение в хижине, Анжелика и ее отряд быстро ретировались в тень, утащив с собой тела.
При этом они не спускали глаз с двери хижины, которая со скрипом отворилась.
– Что там за крики? – спросил мужской голос.
– Да ничего, это птицы, – раздался голос Жоффрея де Пейрака.
Чтобы выйти из хижины, ему пришлось нагнуться, но он тотчас же выпрямился и сделал несколько шагов.
Его было хорошо видно в лунном свете. Он огляделся вокруг и наверняка по еле заметным признакам заподозрил что-то неладное.
– Жан! – крикнул граф.
Верный оруженосец не вышел и не ответил, и тому была веская причина.
В этот момент следом за графом из хижины появился другой ее обитатель.
Насколько можно было судить с приличного расстояния, человек явно пожилой, сутулый, нескладный, и вид у него был какой-то неуверенно-разочарованный. Вряд ли он представлял собой опасность.
Как и Пейрак, он взглянул на прогалину, над которой носились птицы.
– Здесь кто-то побывал, – произнес голос де Пейрака, – а может, это Жан. Только вот
