покачал головой. – Тогда может быть молока? – я пыталась ухаживать за ним. Но Дима снова отказался.
– Я тоже не пью чай с сахаром или молоком, а папа рассказывал мне, что когда я была маленькая, то могла вот в такую чашку кинуть пять или даже шесть кусков сахара! – я рассмеялась над собой. – Представляешь? Пять или шесть!
Но Дима не разделял моего веселья.
– Я с братом видел сахар только на новый год, каждому по кусочку, и только когда отец был жив, – сказал он.
Я перестала смеяться, смутилась, опустила свою голову вниз и стала теребить свой фартук, как будто это я была в этом виновата.
– Какие вкусные у тебя пирожки, – Дима решил сменить тему, потому что понял, что немного перегнул палку. – И ты так быстро научилась их печь, всего за неделю.
От его похвалы щеки мои вспыхнули, я прижала к ним свои ладони и заулыбалась.
– Спасибо, – тихо сказала я, тоже взяла свой пирожок и откусила его. Но после этого я медленно его прожевала, проглотила и встала со своего стула.
– Дуняша! – громко крикнула я так, что Дима вздрогнул.
С кухни прибежала кухарка.
– Что, что детонька моя, что случилось, – она с беспокойством оглядывала меня.
– Это не мои пирожки! – снова громко сказала я, показывая ей пирожок, который держала в своей руке.
– Как же твои, твои, твои, а куда бы я их дела, – забеспокоилась кухарка.
– Где мои пирожки, – я стукнула по столу ладонью. – Эти пекла не я!
Было видно, что кухарка была растеряна. Она переминалась с ноги на ногу, постоянно вытирая свои руки об фартук.
– Их собака съела, – вдруг выпалила она.
– Собака? – я была сбита с толку. – Какая собака Дуняша, мои пирожки были с капустой. Говори не темни, давай!
– Их папа твой на работу взял, – сказала Дуняша, – я подумала ты со школы придешь, а пирожков нет, расстроишься, вот и напекла новых, только начинку перепутала.
Я рухнула на стул, потому что не знала, что делать в такой ситуации. Получалось, что я соврала Диме.
– Она училась, – Дуняша стала убеждать в этом Диму, – каждый день после школы, не ела не пила.
– Да я верю, верю, – Дима сидел, улыбался и внимательно смотрел на меня.
– Даже не знаю, зачем папа это сделал, – было видно, что я расстроилась.
– Да дочей своей похвастаться хотел, что и умница, и красавица, да еще и пирожки сама печь умеет.
– Да уж, сама, – я поморщилась, – все Дуняша иди.
– Я, правда, верю, – сказал Дима, – кушай. В следующий раз угостишь своими.
– И угощу, – нахмурилась я, взяла свой пирожок, который надкусила, и мы продолжили пить чай.
– Спасибо, – сказал Дима, когда мы поели.
– Хочешь, покажу все комнаты? – мне хотелось, как то загладить этот неприятный для меня инцидент.
– С удовольствием бы
