всеми оставшимися силами и иногда побеждает, а мой Ефим… – Замолчала, встала, подошла к его акварели с лужайкой среди берез, постояла, обернулась: – Он замкнулся только на себе! И совсем не борется, а лишь жалуется, жалуется, жалуется, а это значит…»
А теперь, Наташенька, хотя ты со мной и не совсем согласна, что с годами нервы становятся похожи на растянутые струны и начинают издавать сомнительные звуки, я всё же попробую…
Нет, не доказать, а как бы подтвердить свои домыслы. И вот чем. Ну скажи, разве не фальшивый звук души хотя и не очень упёртая шизофрения?
А вот такая… Как-то Валюшка сказала: «Когда мы расписались с Фимой, то он прямо в Загсе открыл бутылку „Шампанского“, пробка вылетела, попала в потолок, а потом – мне по голове. Кто-то из друзей еще пошутил: дурное, мол, предзнаменование. И вот теперь всё чаще и чаще стала я вспоминать это и подумывать: а, может, и впрямь?..» Ну, я, конечно, бросилась отговаривать её: всё это чушь, бред, мистика, которую надо из головы – вон! А она сидела, смотрела на его акварель и молчала.
Нет, больше не говорила о пробке, а вот о том, что сердце стало подводить, говорила, и несколько раз… А, впрочем, недели за две до смерти Ефима, вошла ко мне уже поздно вечером и сказала: «Кажется, тогда… с пробкой, не напрасно… – и замолчала, зная моё отношение к тому случаю, а потом всё же договорила: – Иногда думается, что не выдержу и первая…»
Ну, а потом были его последние дни, похороны. На кладбище – родственники, друзья… и тогда я еще подумала: наверное, всё же от переутомлений Вале казалось, что Ефим будет причастен к её смерти, но оказалось… Оказалось, что она вроде как права была в своих мистических предположениях, ибо после поминок, на другой день с ней и случился обширнейший инфаркт, от которого даже коллеги не спасли… Наташ, давай-ка еще пригубим «Шампанского». И не чокаясь. Помянем её, может, сейчас она вместе с нами.
Не веришь. Не веришь и в Валюшкины «мистические»… Трезвый ты человек. А мне иногда… а я иногда…
Говоришь, простое совпадение? Может, и совпадение, но всё же… Вот, смотри: я подхожу к этому пейзажу… Да, это Фима написал, и нам с Валюшкой нравился больше других. Так вот, я смотрю на этот весенний пейзаж и, хотя Фима не выписал деталей, полутонов… ёлочки-то, березки – лишь намёком, да и облачка над лесом, и лёгкое марево от только что разогретой земли, робкие, боящиеся оторваться от земли подснежники – тоже… И вроде бы всё это – просто цветовые пятна, брошенные художником на холст небрежной кистью, но… А во мне словно некая волна поднимается, теплая волна, пронизанная искринками радости. Скажи, что это, почему? Да и явление наших снов, неожиданных поворотов судьбы…
А-а, всё же согласна, что есть нечто, еще мало постигнутое! Значит, и Валюшкино «совпадение», как ты говоришь, с желанием Ефима умереть в один день…
Опять не веришь… Знаешь, человек, несмотря на свои познания в философии, технологиях, а теперь уже и нано технологиях, многого не знает, поэтому я и сомневаюсь… и почти уверена,
