ценных как памятники для меньшинств с иной культурой и историей.
Например, определение памятника в действующем законе Эстонской республики достаточно широко и, благодаря предусмотренности в нем возможности «иной ценности» памятника [1] принципиально не препятствует присвоению статуса памятника объектам истории и культуры этнических меньшинств, однако практика его применения в отношении памятников русского этнического меньшинства явно дискриминирует русское население Эстонии.
Так, наблюдается изъятие из круга охраняемых объектов ранее охранявшихся местных русских памятников. Например, за постсоветский период сократилось в несколько раз число индивидуально охраняемых памятников «местнорусской» категории – могил русских деятелей культуры и общественной жизни XIX в. на старейшем православном некрополе Таллинна (кладбище Александра Невского), причем при сохранности этих могил на местности. Не получил статус охраняемого памятника более ста лет стоящий в центре Таллинна монумент – композиция из подлинных пушки и якоря шведского фрегата XVIII века, затонувшего в результате Ревельского морского боя 1799 года (исторический памятник «общерусской» категории). Общий перечень таких случаев внушителен. Не получили поддержки также предложения представителей русского меньшинства о признании памятниками вновь выявленных объектов, например, сооружений батареи Морской крепости Петра Великого у деревни Муммасааре близ Нарвы.
В силу действующего широкого нормативного определении памятника изъятие указанных объектов из числа охраняемых памятников возможно только по основанию их недостаточной ценности для истории и/или культуры Эстонии. При этом ценность этих объектов для истории и культуры русского меньшинства в Эстонии очевидна. Оставляя определение ценности объектов для истории и культуры эстонского этноса компетентным в этом экспертам, отметим, что в приведенных примерах имело место явное «не замечание» ценности объектов для русского меньшинства. То есть, как минимум в Эстонской Республике, справедливость тезиса о недостаточности национального нормативного механизма государства для эффективного выявления и охраны памятников его этнических меньшинств подтверждается выявленной практикой. На основании широко известного сходства в политиках всех трех балтийских государств по отношению к их русским этническим меньшинствам правомерно предположить, что описанный эффект «не замечания» имеет место во всех этих государствах.
Оценка пригодности для выделения памятников этнических меньшинств нормативного определения памятника в российском законодательстве
Несмотря на очевидную близость культур русских меньшинств и русской культуры в России, эти культуры объективно не могут полностью совпадать – тому препятствует частая диалектность культур меньшинств, наличие у меньшинств памятников собственной истории, радикально иной масштаб корпуса памятников меньшинств,
