возвел глаза к потолку. – И вот она вернулась! В тот же день мы договорились о встрече. Я боялся, как мальчишка. Но не пойти не мог – как будто что-то управляло мной… Как сейчас помню, это был первый холодный ноябрьский день, шел небольшой снежок. Воздух был ледяной, сухой, колючий и абсолютно прозрачный. Все вокруг было пронизано этим проклятым влюбленным волшебством; когда я подходил к месту встречи, казалось, что ноги не касаются земли, а сердце бешено стучало будто бы в самый центр груди. И вот она… дальше только отрывочные воспоминания: ее огромные синие глаза за стеклом кафе смотрят внимательно… мое сердце екает… ее губы складываются в улыбку, взгляд становится мягче… она кивает в сторону входа… больше ничего не помню. Это было как в замедленном кино, и это было что-то неземное, мистическое, как какое-то озарение…
Он чуть понизил голос.
– Потом я вошел в кафе, и мы поздоровались как старые друзья. Узнавание происходило не постепенно, все-таки письма сделали свое дело: мы не искали пути друг к другу, а мчались по проложенной дороге. На второй день мы поцеловались. На третий день мы сблизились еще сильнее. А потом началось постоянное сближение – каждый раз, когда мы виделись (а это происходило каждый день), я осознавал, что мы подошли максимально близко друг к другу, но в следующий вечер я чувствовал, что мы стали еще ближе.
Фрэнк замолчал. Дым плыл к полотку медленно, казался мерцающим в свете фонариков на стенах.
– И что дальше? – спросила Мелисса.
– А ничего. Потом мы встречались. Потом мы поняли, что все-таки ничего не произошло. Волшебство сгинуло, и оказалось, что мы чужие люди… С тех пор я стал сложнее относиться к этой эйфории, что обманывает нас. Вряд ли я скоро женюсь. И серьезные отношения – это не для меня, я так думаю. Вы же видели моих… девушек. – Он улыбнулся с изрядной долей цинизма. – Они очень милы, но годятся для семейной жизни, действительно, если ты – законченный мазохист. Простите. Я, видимо, легкомысленный человек. А вы – почему?
Мелисса вздохнула. Она редко говорила об этом, только с подругами, которые входили в касту самых доверенных. Хотя никакой тайны в ее истории не было.
– Я выросла в тени великой любви.
– О?
– Мои родители.
– Их пример вас вдохновил?
– Настолько, что… Впрочем, по порядку. Началась эта история лет за пять до Второй Мировой войны. Мой будущий отец, Джошуа, отмечал свое двадцатилетие. У него было много друзей, и в тот день они собрались в его большой студии на чердаке. Тогда это еще была не мода, а необходимость, такие квартиры были самые дешевые. Джошуа жил в мире с соседями, поэтому людей явилось много. Пришли даже дальние родственники соседей – молодая женщина Лотти с пятилетней дочуркой Нэлл. Эту худенькую, забавную и умненькую девчушку хорошо знали все в доме, все любили с ней беседовать и слушать ее рассуждения о жизни.
– Устами
