содержание событий. Но внутренний смысл этих событий именно таков, как предвидела социал-демократия. Главное действующее лицо – пролетариат. Он начинает со стачки, объединяется, выдвигает политические требования, выходит на улицы, сосредоточивает на себе восторженные симпатии всего населения, вступает в сражение с войсками… Георгий Гапон не создал революционной энергии петербургских рабочих, – он только ее вскрыл. Он застал тысячи сознательных рабочих и десятки тысяч революционно-возбужденных. Он дал план, который объединил всю эту массу – на один день. Масса вышла, чтобы разговаривать с царем. Но перед ней оказались уланы, казаки, гвардейцы. План Гапона не подготовил к этому рабочих. И что же? Они захватывали, где могли, оружие, строили баррикады, пускали в ход динамит. Они сражались, хотя, казалось, вышли просить. Это значит, что они вышли не просить, а требовать.
Петербургский пролетариат проявил политическую восприимчивость и революционную энергию, далеко выходящие за пределы того плана, который был дан его героическим, но случайным вождем.
В плане Георгия Гапона было много революционной романтики. Этот план рухнул 9 января. Но не романтика, а живая реальность – революционный пролетариат Петербурга. И не только Петербурга. По всей России прошла грандиозная волна. И она еще далеко не улеглась… Достаточно было толчка, чтобы пролетарский кратер изверг из себя реки революционной лавы.
Пролетариат восстал. Он использовал для этого случайный повод – исключение двух рабочих, случайную организацию – легальное «Русское общество»[65] и случайного вождя – самоотверженного священника. Достаточно оказалось этого для того, чтобы восстать. Но этого было недостаточно для того, чтобы победить.
Чтобы победить, необходима не романтическая тактика, опирающаяся на призрачный план, а тактика революционная. Необходимо подготовить единовременное выступление пролетариата по всей России. Это первое условие. Никакие местные демонстрации не могут уже теперь иметь серьезного политического значения. После петербургского восстания должно иметь место только всероссийское восстание. Разрозненные вспышки будут только безрезультатно сжигать драгоценную революционную энергию. Разумеется, поскольку они возникают самопроизвольно, как запоздалый отголосок петербургского восстания, они должны быть энергично использованы для революционизирования и сплочения масс и для популяризации в их среде мысли о всероссийском восстании, как о задаче ближайших месяцев, может быть недель. Эта мысль, сделавшись достоянием масс, уже сама по себе способна концентрировать их боевую энергию, удерживать от партизанских вспышек, с одной стороны, и учить на опыте революционных вспышек делу революционного сплочения, с другой.
Здесь не место говорить о технике народного выступления. Вопросы революционной техники могут ставиться и решаться лишь практически – под живым давлением борьбы и при непрестанном общении всех активных работников Партии. Но несомненно, что вопросы революционно-технической организации
Русское общество фабрично-заводских рабочих. – В августе 1903 г. группа рабочих, членов петербургского зубатовского общества, войдя в связь с Гапоном, сняла небольшое помещение на Выборгской стороне. Здесь устраивались беседы с рабочими об их нуждах; каждая беседа начиналась и кончалась молитвой. Вскоре Гапон получил полуофициальное разрешение на организацию «общества рабочих» и стал вербовать рабочих в это общество. Для легализации «общества» Гапон выработал устав, который послал в ноябре на утверждение властей. Целью «собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга» устав признавал «трезвое и разумное провождение времени членами „собрания“ с действительной пользой как в духовно-нравственном, так и в материальном отношениях». Далее устав указывал, что общество организуется «для возбуждения и укрепления в среде членов-рабочих русского национального самосознания и для проявления… самодеятельности, способствующей законному улучшению условий труда и жизни рабочих». В начале ноября из «общества» были удалены, по единогласному постановлению его членов, агенты Зубатова: рабочие хотели обсуждать свои нужды без «отцовской» опеки охранки. 15 февраля 1904 г. устав был утвержден, причем в уставе везде была оговорена обязательность утверждения полицией выборных лиц, лекторов и др. Официальное открытие «собрания» произошло 11 апреля 1904 г. Открывая «собрание», Гапон заявил, что устав «собрания» впервые дал возможность рабочим объединиться без участия администрации. «Собрание» послало телеграмму царю, извещая «обожаемого монарха», что рабочие одушевлены ревностной любовью «к престолу и отечеству».
В мае 1904 г. открылось первое филиальное отделение «собрания» за Нарвской заставой. Интересно, что для оплаты помещения этого отделения средства были выданы полицией (360 руб.). В июле петербургское охранное отделение выдало Гапону на организацию новых отделов 400 р. 19 сентября Гапон устроил общее собрание членов «собрания», на котором присутствовало до 1.000 рабочих. Вскоре по всем окраинам Петербурга стали открываться отделения «собрания». Всего к концу 1904 г. «собранием» было открыто 11 отделений с общим числом членов до 7 – 8 тысяч. Наступившая «весна» заставила Гапона искать сближения с революционными партиями и либералами, но «банкетные» резолюции либералов уже не могли удовлетворить рабочих. В начале декабря было созвано совещание председателей отделений «собрания», на котором было решено шире развернуть агитацию среди рабочих. Увольнение 4 рабочих на Путиловском заводе поставило «собрание» перед необходимостью вмешаться и встать на защиту рабочих. 27 декабря на собрании председателей отделов с представителями от революционных партий (эсеров) был выработан ряд требований по отношению к администрации Путиловского завода. Сдача Порт-Артура 20 декабря 1904 года усилила недовольство рабочих и ускорила надвигавшуюся забастовку. Нужен был жестокий урок «Кровавого Воскресенья», чтобы окончательно заставить рабочих похоронить веру в царя. (О стачке петербургских рабочих см. в настоящей книге отдел «9 января»).
