последний вискарь в антракте был лишним – во рту немного вязко. Зачем я его выпил?
– Спасибо! Спасибо за аплодисменты, за эту потрясающую встречу! Время пролетело незаметно, и я только сейчас понял, что наш вечер подошёл к концу, – благодарю я зал. Нью-йоркская публика считается самой зажравшейся, и потому на самом деле приятно ощущать, как зал «ведётся» на мой поставленный голос с фирменной «простуженной» хрипотцой. И я продолжаю заигрывать с аудиторией. – Среди некоторых артистов бытует мнение, что в Нью-Йорке самая тяжёлая публика, но я в очередной раз убеждаюсь, что это неправда. А плохому танцору, сами знаете, что мешает, – народ смеётся. Я говорю о спонсоре, поддержавшем мой тур по Америке, и плавно подвожу к финальной песне. Сейчас пойдёт вступление, и я представлю свой коллектив. Каждый музыкант отзовётся короткой импровизацией.
– Итак, дамы и господа, прошу любить и жаловать. Коллектив Артура Смоленского. На клавишных и саксофоне для вас играет заслуженный артист России, мультиинструментальщик Анатолий Кришталь, вообще очень важный у нас человек, аранжировщик почти всех композиций. Ваши аплодисменты… Соло-гитара – Андрей Воронцов, виртуоз и любимец девушек! Не жалеем рук, хлопаем, дамы и господа!
Ну, и так далее, продолжаю по списку… Бас-гитара, труба, барабаны, звукорежиссёр, естественно. И, конечно, девочки на бэк-вокале. Все три – красотки «с телом». Группа «ВИА Гра» в лучшие годы… Правда, мои не особо поющие, но зато картинка – загляденье! Просто супер!
На финальной песне, как обычно, не отпускают. Исполняю ещё две на бис и ухожу, что называется, под шквал оваций. И заваленный цветами…
Гримёрки в Millennium расположены в цокольном этаже, за сценой. Спустившись туда, сразу же попадаю в объятия дяди Гриши (корифея, или, как его часто называют, крёстного отца русского шансона) – Григория Санько. Дядя Гриша – «последний из могикан», единственный певец из мегазвёзд русской эмиграции, не вернувшийся в Россию. Он так и остался жить в Нью-Йорке…
– Вышак, сыночек! Просто вышак! Ты им дал два часа, не вынимая! Какие аранжировки, какой музон! А тёлочки! – Голос у дяди Гриши хоть и хриплый, но резкий и отрывистый, очень живой для человека, которому хорошо за семьдесят. Это при том, что он по сей день поёт ещё более легко и моложаво, нежели разговаривает. – Давай, сыночек, за твой успех! – В руках у Санько бутылка Jack Daniels и пластиковые стаканчики. – Ты водку-то не пьёшь, вот и приходится не в юном уже моём возрасте менять привычки. А заполируем кофейком. – На столике уже несколько стаканчиков, только с красочными эмблемами какого-то фастфуда. Они наполняют комнату кофейным ароматом. – Америка, блин. Тут, в театре, вообще пить нельзя. Курить тоже, но это хорошо как раз. Ты же знаешь, я дыма не переношу с 80-го года. Ну ладно, заряжаем… – Дядя Гриша наполняет пластик вискарём, и видно, как в его глазах начинают играть озорные огоньки…
– И за удачное начало тура! – В гримёрную входит Маринка, мой директор. Моя правая рука. Она большая умница. Блестяще умеет вести переговоры
