Ну, тебе-то он обрадуется! Чем ты сумел покорить его сердце?
Якуб не ответил на вопрос.
– Так можно пройти?
– Да иди уж… Сначала прямо, а потом – последняя дверь налево… Представляю, как удивится бюлюк-паша…
«Я тоже представляю», – подумал Якуб, шагнув в полутемный длинный коридор.
Найдя последнюю дверь, постучал. Услышав голос Сафар-бея, Якуб порывисто вошел в комнату. Освещена она была скупо, одной только свечой, углы скрыты густым сумраком. У противоположной стены, за низеньким столиком на кривых ножках, сидел Сафар-бей. Он сразу поднялся:
– Якуб? Вот не ждал! Заходи, садись – гостем будешь! Салям!
– Салям! Правда, у гяуров-урусов есть пословица: «Незваный гость – хуже татарина»!
– Ну что ты говоришь, Якуб! Я тебе всегда рад, сам знаешь! Садись.
Якуб опустился на низкую мягкую тахту, стоявшую между окнами, Сафар-бей сел напротив. Выглядел он усталым и бледным. Глаза глубоко запали, между бровями появились морщины.
– Как воевалось, Ненко?
– Не называй меня так, Якуб, – поморщился чорбаджия и с горечью в голосе добавил: – Воевалось? Очень плохо… Гяуры не отступили ни на шаг! И хотя под Чигирином нас было больше, мы не смогли взять эту крепость. А сколько верных защитников ислама сложили свои головы в полудиких сарматских степях! Сколько отважных рыцарей недосчитался падишах после месячной осады этого проклятого города!
– Чем же это объяснить?
– Аллах отступился от защитников славы падишаха!
– Нет, Ненко, не обвиняй Аллаха. Пожалуй, вся причина в том, что казаки и урусы защищали свою землю, свою свободу, и это удваивало их силы.
– Думаю, Якуб, ты не поучать меня пришел в такой поздний час?
– Конечно нет, Ненко. У меня более серьезное дело. Нас здесь никто не услышит?
– Никто. Говори смело.
Якуб наклонился вперед и положил руку Сафар-бею на плечо.
– Ненко, умирает твоя мать.
– Что?! – Сафар-бей ожидал всего, только не такого известия. По лицу промелькнула мучительная тень, которую он напрасно пытался скрыть от собеседника. – Моя мать?..
– Да, мой дорогой Ненко. Твоя мать!
– Чем же я могу помочь ей? Я даже не знаю, где она.
– Она хочет видеть тебя.
– Но это же невозможно! – воскликнул пораженный Сафар-бей.
– Почему невозможно? Какая бы стена ни разделяла вас до этого, перед смертью той, что дала тебе жизнь, она должна пасть!
Сафар-бей опустил голову. Молчал. Пальцы невольно перебирали складки широких шаровар.
– Куда ехать? Далеко? – спросил глухо.
– Я проведу тебя… Послезавтра ты снова будешь в Сливене.
– И гайдуки не побоятся впустить меня в свой лагерь?
– Мы завяжем тебе глаза. Гайдуки вынуждены будут это сделать.
– Ты говоришь так, Якуб, словно и сам гайдук…
–
