потерял их совсем!
В это время Абдурахман стоял сзади и внимательно прислушивался к беседе. На его плоском лице проступало торжествующее злорадство.
– Странно, – сказал Арсен. – А не мог тот человек ошибиться, эфенди?
– Не думаю. Он не первый раз выполняет мои поручения.
– И все же он был обманут.
– Кем?
– Моими врагами, которые продали меня в неволю.
– Я не желаю больше тратиться на тебя, раб! С меня хватит! Ищи теперь сам пути известить кого хочешь! – резко бросил капудан-ага и, повернувшись, вышел.
В тот же день вечером Абдурахман зверски избил Арсена. Причины он и не искал. Просто считал, что настало его время. Схватив прут таволги покрепче и подлиннее, он подскочил к казаку и с размаху ударил по спине. Тонкие колючки глубоко впились в тело. Арсен вскрикнул от резкой боли, пригнулся. А удары сыпались один за другим… Таволга стала красной от крови.
Кровавые брызги покрыли одежду и руки Абдурахмана. Он с сатанинской злобой хлестал невольника. Долго ждал он этой минуты и теперь мстил и за удар, и за испытанное тогда унижение.
Воинов и Спыхальский подняли крик. Их поддержали остальные невольники. Прибежавший на шум корабельный ага оттащил Абдурахмана и с омерзением швырнул в темный угол окровавленную таволгу.
Арсен не помнил себя от боли. Вся спина была истерзана и горела огнем. Стиснув зубы, чтобы не кричать, он еле держался за рукоять весла. А отпустить его не мог: это дало бы повод Абдурахману к новым истязаниям. Спыхальский и Воинов гребли и за него.
В эту ночь была очередь Арсена перетирать цепь. Но не то чтобы работать, он даже уснуть не мог. Лежал на животе и широко открытыми глазами глядел в темноту. Роман взялся выполнить ночную часть работы Арсена, а пан Мартын, хотя и любил поспать, заснуть не мог, потрясенный свирепым нападением Абдурахмана.
– Надо что-то придумать, братья, – шептал он. – Если до зимы не вызволимся, то пропадем, ей-ей, на этой проклятой каторге, разрази ее гром! И помину не останется!.. Боюсь я за тебя, Арсен… Абдурахман, пся крев, не даст тебе житья, друг ты мой любимый… Тьфу, голова трещит от думок, а ничего толкового нет как нет!
– Да что тут надумаешь, пан Мартын? – отозвался Роман, изо всех сил перетирая цепь. – Вот сорвемся с привязи, тогда будем гадать… Немного осталось – больше половины перетерли. Вот ударить бы раз, другой, так и сегодня цепь распалась бы!
– Жди! А тем временем Абдурахман с Арсена шкуру, как старый жупан, сдерет… Да и с нас заодно!
– Ну что ж, надо его упредить! Задавить пса, прежде чем он нас загрызет!.. Лет шесть тому назад, когда отец наш, атаман Стенька Разин, заварил на Дону и на Волге кашу и стал громить боярские да помещичьи усадьбы, барский приказчик, кровавый пес, наговорил хозяину, что я парней подговариваю идти на помощь к Разину. Велел барин схватить меня и забить насмерть батогами. Но и я не лыком шит! Как только верные люди шепнули
