ь редукции, упрощении, приведении разнообразия к единому знаменателю – многие, даже весьма проницательные, наблюдатели останавливаются…
За претензию воплотить один из самых привлекательных мифов в истории человечества Америка расплачивается, главным образом, непониманием и завистью. И что самое обидное, она виновата в этом сама. То в наивном самоупоении, то в не менее наивном самоуничижении эта страна не оглядывается на остальной мир, искренне полагая, что этот мир – то есть мы с вами – должен автоматически принять ее систему координат. Американцы искренне верят, что изобрели самый совершенный способ общежития. В этом же убеждают их толпы иммигрантов со всего мира – от соседей из Мексики до «антиподов» с Филиппин.
А миф американский очень прост: если обеспечить каждому человеку свободу в пределах четко зафиксированных правил и дать ему развернуться – в том числе географически, – он сполна реализует свои возможности. Говорят, что американское благосостояние было построено на рабовладении… И так, и не так: подлинная основа страны – неутомимая пахота до седьмого пота. Любой новоприбывший, устроившись на работу – на стройку ли, на кухню ресторана, в автомастерскую, – открывает для себя неожиданную истину: рабочее время для того, чтобы трудиться. Скажем, в течение восьмичасовой смены полагается два перерыва по пятнадцать минут. Никаких перекуров, никаких бесед с подружками. Закончил чистить лук – сразу режь мясо. В туалет можешь сбегать, но не часто, заметят – выгонят. И дело не только в протестантской этике, хотя и в ней тоже. Последние минимум двести лет эта страна была гигантским сепаратором, фильтром, который отбирал самых рисковых и самых неленивых. Библейская метафора Рейгана, назвавшего Америку «сияющим городом на холме», многими здесь воспринимается буквально. Америка самодостаточна (видимо). Ей кажется, что она может обойтись без всего остального мира. Нет, в глубине души она понимает, что нипочем не обойдется без венесуэльской нефти, китайского ширпотреба, сингапурских микросхем и мексиканских домработниц, но… понимает не до конца.
Рассказы об американской жизни очень напоминают восточную притчу про мудрецов, которые пытались описать слона с завязанными глазами. Нога, хвост, хобот и прочие части тела – это еще не слон, но если ты не просветленный гуру, способный одним взглядом проникнуть в суть вещей, придется начать именно с деталей, причем не внешних. Многое из того, что представлялось признаками именно американского образа жизни, стало международным стандартом. Душ, бензоколонка, супермаркет, автомобиль как средство передвижения, кинематограф как носитель идеологии – все это уже давно достояние большого мира.
Нет, Америка построена прежде всего на морали – негибкой, в чем-то деспотичной. «In God We Trust» пишут они на долларе – вот именно! Важно не то, в какого бога верят американцы, а то, что они верят вообще в добро и зло, черное и белое. Отсюда заодно и высокая степень доверия друг к другу. Не то чтобы все они были кристально честны, такого не бывает, но честность не воспринимается как патология, не бывает смешной. Когда недавняя «наша» по поводу известной истории с бывшим президентом восклицает в ужасе: «Он соврал под присягой!» – это признак того, что она стала американкой. Широкая толерантность сочетается с колоссальной нетерпимостью, которая отныне называется политкорректностью. Вы можете не любить негров, евреев, католиков или гомосексуалистов, но не приведи вас Господи сказать вслух слово «негр» – вы тотчас растеряете всех знакомых. Многие недолюбливают американцев за их якобы ограниченность, и это отчасти правда: здешняя картина мира чревата соблазнами простых решений. Но в мире постмодерна островок (точнее, континент) ментальной стабильности, где А=А, действует как-то успокаивающе.
А что касается незамысловатости глубинной, корневой Америки, то у нее так много разных измерений, что по мере знакомства с предметом обобщения теряют смысл. Ну да, едят американцы гамбургеры, но самые авангардные рестораны мне довелось посетить не в Париже и не в Лондоне, а в Нью-Йорке. Ну не было у них Микеланджело, зато мало где в мире есть такие музеи и, главное, эти музеи посещаются – причем, не столько иностранцами, сколько самими американцами. Ну не любят в Америке сложности ради сложности. Если в Европе человек употребил неизвестное другому слово, то из двух собеседников неудобно чувствует себя тот, кто «не дотягивает». В Штатах, наоборот, неловко тому, кто позволил себе заумь, выпендрился. Однако попробуйте сходить хотя бы в один из книжных супермаркетов «Barnes & Noble», коих по стране сотни, – гарантирую потрясение не только от гигантских по нашим понятиям масштабов (представьте себе здание ЦУМа на Крещатике, битком от подвала до чердака набитое книжками, альбомами, дисками, плакатами, репродукциями), но и от количества покупателей.
С точки зрения обычного экскурсанта, Штаты, пожалуй, не самый привлекательный объект, но это зависит от того, что ищешь. В Лас-Вегасе можно ограничиться посещением казино, а можно послушать лучших исполнителей классической музыки со всего мира. На Манхэттене удовольствоваться подъемом на Эмпайр Стейт Билдинг или отправиться в Метрополитен (и музей, и оперу). Чудеса природы даже упоминать как-то неудобно, один Гранд-Кань-он чего
