style="font-size:15px;"> – Свирид-ага, очевидно, хорошо запомнил того разбойника, который совершил на меня нападение? Не так ли? – спросил Ферхад.
– Да, эфенди.
– Мой высокочтимый отец и я обещали тебе, Свирид-ага, волю за то, что ты спас меня… Но ты должен сделать для нас еще одно одолжение. После этого я сам отвезу тебя в Стамбул, разыщу польских или молдавских купцов, и они за вознаграждение, которое я им дам, доставят тебя на Украину…
– Что я должен сделать? – спросил с плохо скрытой радостью Многогрешный.
– Ты должен разыскать того мерзавца и убить его или сообщить мне, где он находится. Есть сведения, что он пристал к шайке грабителей и убийц, которые называют себя повстанцами. Ты проникнешь к ним под видом беглеца. Узнаешь, сколько их, какое у них оружие и где их лагерь. Постарайся понравиться их главарям и выведать их ближайшие намерения. Если все это закончится удачно, ты станешь свободным и не бедным человеком.
– Благодарю, эфенди. Я сделаю все, что смогу.
Когда пастух вышел, Гамид поднялся:
– Позволь мне, уважаемый Исхак-ага, немного отдохнуть, так как на заре я должен ехать дальше. Завтра с войском санджак-бея тронусь в обратный путь, и дня через два-три мы вступим в бой. Я жду тебя, Ферхад, с твоим отрядом. Думаю, что у вас наберется сотня преданных и отважных людей…
На другой день утром во двор влетел султанский чауш – гонец. С коня клочьями падала желтая пена, а сам он едва держался на ногах. Слуги ввели его в селямлик, где Исхак-бей, Ферхад и Гамид завтракали после утреннего намаза.
– Воля и слово падишаха, – устало объявил вместо приветствия чауш.
– Пусть славится имя светлейшего повелителя! – склонились в низком поклоне спахии.
– Что привело тебя к нам, почтенный чауш повелителя Полумира? – спросил хозяин, когда гонец отпил из пиалы глоток шербета.
Тот молча вынул из-за пазухи бумажный свиток. Исхак-бей удивленно воскликнул:
– Фирман[72] султана! О Аллах, война с неверными! С урусами!
Гамид и Ферхад переглянулись: фирман обязывал их в недельный срок собраться вместе со своими людьми в поход. Но кого мог теперь выставить Гамид? Вся его стража погибла, а оружие разграблено. Ехать одному?
Когда чауш, поев и отдохнув немного, уехал, Исхак-бей дал волю чувствам.
– О вай, вай! – закачался он вперед и назад, подняв молитвенно руки вверх. – Какое несчастье! Гордыня обуяла сердце падишаха! Мало ему победы над Ляхистаном! Хочет покорить еще и урусов… Однако той земле ни конца ни края, народу – не счесть, леса непроходимые, а зимы такие лютые, что птицы замерзают на лету!.. О вай, вай, горе мне! Единственный мой сын, единственное утешение моей старости, должен идти в поход, в тот далекий край!.. Три моих сына уже сложили головы во имя и славу падишаха!.. Ферхад – последняя моя радость и надежда!.. И его забирают у меня! О вай, вай!
– Не все погибают в походе, – старался утешить отца Ферхад. – Зачем ты заранее оплакиваешь меня?
–
Фирма́н
