же ты хотел от “ребенка”?”
“Ты существуешь за чужой счет и при этом изнываешь от скуки. Еще бы! Ты принимаешь жизнь в узеньком диапазоне – что выпадает из него, уже неинтересно, уже бессмысленно. Твои вкусы, опыт, воззрения умещаются в крохотный кружок – но ведь ты считаешь его Вселенной и кроешь почем зря!.. Ты – готовый маленький паразит, взращенный Крепостью. Что сделала ты для людей (ему опять вспомнился Данко), чем отплатила за иждивенчество? Что ты вообще можешь, кроме как ныть да мотать другим нервы? Разве тебя то возмущает, что папуля делает тебя разменной монетой, – нет, тебя не устраивает цена!.. Ты готова продаться, но – дороже”.
Какая мука быть правдолюбцем! – добавил Вадим мысленно. К чему мне этот крест? И зачем Юльке такая обуза? Порхала себе по жизни, как мотылек… Вот к чему приводит лишняя близость. Может, не поздно еще…
“Without you I just can’t go on , – медленно сказала Юля. – Sweet darling ”.
И замолчала, отключилась напрочь – эффектный уход. Кажется, и цитирование на сей раз было умышленным. Отдавало театральностью, зато пробирало до нутра. Вадим даже прослезился, как над душещипательной киношной сценкой. Вообще, с возрастом он становился сентиментальнее.
Может, не принимать всерьез? – думал Вадим. Дети ведь переменчивы как мартовский ветер и отходчивы на диво, стоит их отвлечь… или приласкать. Ведьмы, правда, не столь управляемы, и предсказать их реакцию совсем не просто. Так чего ждать?
Мотая головой, он прибавил скорость, чтоб успеть выспаться к завтрашнему дню. Отлично началась неделя, лучше не бывает!.. И утешение под стать: “то ли еще будет, ой-ей-ей”, – как сказала бы Юлька.
Глава 2. “Я принимаю бой!”
День не заладился с утра.
Для начала сломался транспорт, на котором Вадим ехал в КБ, и ему, вместе с дюжиной таких же бедолаг, пришлось пройти через унизительные объяснения на проходной – тем более абсурдные, что масштаб ночных событий становился уже несопоставимым с крепостными реалиями. Давно следовало послать эти реалии подальше, “отряхнуть прах”, однако набранная за годы инерция неумолимо влекла Вадима дальше. Требовалось, видимо, нечто более весомое (еще?), чтобы вышибить из накатанной колеи.
И сама служба прокатилась сегодня вкривь да вкось да через пень колоду, словно Вадима уже вовсю мотало по этой самой колее. А в конце дня его неожиданно вызвал Управитель и сообщил:
– Вот что, Смирнов, в главк тебя требуют – срочно. Такие, понимаешь, дела.
– Зачем еще?
Управитель пожал плечами. Был он мужчиной пожилым, болезненным и в подробности вдаваться не любил. Ну вызвали и вызвали – ему что? Лишь бы самого не трогали.
Вадим прислушался к себе: ехать не хотелось.
– Куда сейчас? – спросил он. – Скоро отбой. Мотор, что ли, брать?
Конечно, это была шутка. Вообще частные колесники по Крепости мотались, но, как говорится, “не про нашу честь”. Однако Управитель смотрел на подчиненного без улыбки, будто у него снова прихватило печень.
–
