новая жена похожа на меня. Представляешь: она его ко мне ревнует.
– Ты симпатичная, – великодушно соврала Полина, отводя взгляд.
– Да брось, – рассмеялась Юля. – Но раньше была как конфетка. Лучше ты мне скажи, почему ты, такая шикарная баба, и не замужем.
– Я была замужем… – Полина нервничала, когда кто-то начинал любопытствовать о ее личной жизни.
Хотя от этой Юли было глупо ждать подвоха. Да и пресса в последнее время все меньше интересовалась Полиной Переведенцевой. Раньше она была почти звездой, ее называли первой светской дамой. Раньше – когда словосочетание «светская дама» не вызывало ироничной ухмылки и рублевско-бордельных ассоциаций. Она не просто работала любовницей, она умудрилась сделать из этой «профессии» культ, Полину воспринимали не как элитную давалку, которая получает «Порше» за минет, а как утонченную куртизанку, музу, символ престижа. Да и внешне она была похожа на женщину из прошлого. Многие сравнивали ее с французской актрисой Кароль Буке. Та же строгая сдержанная красота – никаких коллагеновых губ, похожих на липких гусениц, приклеенных к лицу, никаких вызывающе торчащих грудей, форма которых тотчас же выдает их неестественное происхождение, никакого гламурного инкубатора… Полину уважали. А потом… в светской хронике глянцевых журналов поселились проститутки, под нагло ухмыляющимися лицами которых тоже ставили подпись «светская львица». Полина перестала быть уникальной, она стала одной из тех, кто задорого продается. Над ней начали подтрунивать «желтые газеты», журналисты пробовали ее кровь на вкус. Деньги таяли. А мужчины, которые могли бы решить ее проблемы, обращали внимание на пятнадцатилетних клонов Натальи Водяновой. Наверное, маловероятно два раза подряд выдернуть из колоды козырного туза.
Два года назад Полина Переведенцева осветлила волосы, добавила немного силикона в губы, купила абонемент в солярий и решила играть по новым московским правилам. Но не получилось – ее подстерегла любовь. Любовь – самое худшее, что с нею когда-либо случалось. Если бы метастазы несчастной любви можно было бы вылечить химиотерапией…
Естественно, Полина не могла не вспомнить и о теории наказания и возмездия, все же она была рефлексирующей мазохисткой со стажем.
Что она делала не так, что?
Два аборта – давным-давно. Ей было слегка за двадцать. В первый раз что-то там не рассчитали с анестезией, и она проснулась, когда в операционной еще не успели убраться. Увидела кровавые ошметки в эмалированном тазу и вдруг поняла, что здесь произошло, и с тех порэто ей иногда снилось.
Она спала с нелюбимыми мужчинами из-за их денег, влиятельности, статуса и пять с половиной лет прожила с человеком, которого почти ненавидела и которой сделал ее тем, кем она считалась столько лет. Женщиной, которой завидуют. Его звали Петр Сергеевич. И он ее любил. А она брезговала садиться после него на стульчак унитаза.
Полина давно порвала со своей семьей – отцом, мамой,
