style="font-size:15px;"> – Майя, тебе не стыдно?
– Нет, мама. Я полюбила Марка, и мы поженимся. И если ты сможешь понять: двадцать дней – это очень и очень серьезно.
Так мама стала первым человеком, который узнал о нашем плане дальнейшей совместной жизни.
План был следующего порядка: я развожусь с Мирославом, беру Мишеньку, переезжаю к Марику. При этом меняю квартиру на Москву. Марик располагал двумя комнатами в коммунальной квартире. Если прибавить к ним мою площадь – получится вполне приличная двухкомнатная квартира без претензий к району.
Специальность у Марика была денежная – часовщик высшей квалификации. Он занимался по преимуществу старинными часами. Марик чувствовал механизм не мозгами, а кишками, как он говорил. Работал в мастерской формально, а фактически имел широких клиентов на дому по всей Москве и даже из других городов. К Марику часто обращались за консультациями из музеев.
Я, конечно, спросила, не имеет ли он отношения к часам на Спасской башне. В памяти сохранился замечательный радиоспектакль «Кремлевские куранты». Марик с сожалением ответил, что мечтал бы там покопаться, но пока не довелось.
Короче говоря, в случае необходимости Марик в ходе обмена мог внести доплату, так как располагал средствами.
Опять хлопоты. Но любовь оправдывает все, даже саму любовь как таковую. Тем более страсть.
Я срочно выехала в Киев. Марик отправился в Москву. Договорились держать друг друга начеку.
И тут передо мной во весь свой рост стал мой муж Мирослав.
После моего короткого заявления насчет того, что я встретила другого человека и выхожу за него замуж, он ответил на повышенном тоне:
– Если ты думаешь, что удивила меня, то ты ошибаешься. Ты меня на себе женила обманом по поводу беременности. Ладно. Я тебя тогда любил и простил. Ты навесила на меня своего сына. Хорошо, что я и его полюбил. А если б не полюбил? Ты подумала?
Я остолбенела всем сердцем. Все ложь и обман. С его стороны.
Он беспощадно продолжал:
– Я спасался у мамы, а тем временем ты строила далеко идущие планы. Ладно. Делай, как хочешь. Мне не интересно. Мне только интересно, как отреагирует Миша.
Ударил по самому дорогому и больному.
Да. Чужая душа – потемки и даже больше.
Ночевать Мирослав ушел к своей маме. И с того момента появлялся только забирать свои вещи. Говорил со мной сквозь зубы по необходимости.
Мы написали заявление на развод по обоюдному согласию. Алименты на Мишу Мирослав обязался платить по закону. Конечно, не директорские доходы. Но закон есть закон.
Однажды вечером Мирослав застал меня за разговором по телефону с Марком. Я быстро свернула беседу. Но Мирослав догадался, с кем я говорила.
– Майя, я узнаю твой голос, как ты со мной когда-то ворковала. Мне очень больно. Даю тебе подумать еще. Я же тебя люблю. Не порть жизнь сыну. Подумай.
Я
