тридцати лет, широкоплечий, на вид ловкий и сильный. Темно-русые волосы спадали на плечи, но не придавали ему неряшливого вида, как и длинная щетина тоже не создавала эффекта неухоженности. Люди приглашали Ретагора сопровождать их, зная, что он либо поможет им отбиться от грабителей, либо проведет такими тропками, где никого не бывает, и поможет избежать неприятностей. Это было давно, много лет назад, сейчас дяди уже нет в живых, а Ретагор уже переменил на своем пути за это время не одно поселение и находился теперь так далеко от родной деревни, что и думать об этом не хотелось. Ладно, пора идти, встрепенулся он и поднялся. И сразу почувствовал, что волшебство, которое так его всегда захватывало, вмиг пропало – за спиной Ретагора лес сгущался, солнечные лучи еле пробивались к земле, там царил вечный полумрак, другие звуки, более реальные и чаще всего сулящие опасность.
– Сегодня ближе к вечеру будем в Велине, – проговорил он, подходя к Ануру, который уже упаковал свои нехитрые пожитки и взвалил их на плечо.
Ретагор за прошедшие дни уже настолько привык к манере «общения» своего попутчика, что даже не ожидал ответа, а потому был изрядно удивлен, когда Анур посмотрел на него в упор и проговорил:
– Храни тебя Господь за твой труд и прилежание. За три дня ты ни разу не нарушил нашего соглашения. Мне говорили о тебе много хорошего, но я не совсем верил. – А потом после короткого вздоха добавил: – Время… времена нас портят, мы уже не верим людям, даже своим глазам и ушам, верим только в самое худшее.
Это была самая длинная фраза, которую Ретагор услышал от монаха за все время их знакомства. Более того, она его сильно поразила. Он, правда, постарался скрыть это, но внутренне был поражен тем, что за обликом непробиваемого, сурового, неразговорчивого и надменного монаха, возможно, скрывался довольно тонкий и проницательный человек, способный на искреннюю благодарность.
– Кстати, мы можем немного срезать путь, – предложил Ретагор, – если здесь свернем левее и пойдем прямо по берегу реки.
Анур покачал головой.
– Нет необходимости. Мы идем, как положено. Нарушать планы – дурное намерение.
Ретагор пожал плечами. Он нагнулся, собрал посуду в продолговатый мешок, который носил на спине перекинутым через туловище, затоптал остатки костра, засыпал его землей и пожухлыми листьями. Еще некоторое время здесь будет сохраняться незримый признак человеческого присутствия, но уже через час-полтора никто не поймет, что здесь кто-то делал привал. Манера скрывать следы своего пребывания выработалась у него до автоматизма.
Ретагор шагал впереди, тщательно выбирая путь, стараясь оставлять как можно меньше следов. Если не считать оставляемые им кое-когда незаметные для непосвященного пометки для несчастного старика, о которых они договорились, можно сказать, что их путь оставался практически незаметным. Из поведения монаха и оброненных
