внимания на внешние раздражители. Однако не в этот раз. Он и без того не мог въехать в редактируемый им текст, препятствовали размышления о телефонном разговоре с дочкой, а тут еще никчемные дебаты никчемных коллег… Разумеется, Миллер не считал их никчемными, в смысле коллег, но извинится он перед ними завтра, сегодня уже достали своим пустословием, о чем Миллер, в принципе, сдержанный и воспитанный человек, поднялся с места и очень нетактично высказался.
Повисла гнетущая неприятная тишина.
Никто не ожидал от Миллера подобного поступка, даже он сам, поэтому на него не обиделись, а призадумались, предположили, что с ним что-то не так, что у него что-то случилось. Однако Миллер этого не услышал, потому что тут же собрался и ушел, сначала покурить, а после где-нибудь скоротать время до встречи с дочерью.
Начался дождь. Миллер едва успел вскочить в трамвай, когда ленивые, но тяжелые капли, похожие на одиночные выстрелы, превратились в жалящие укусы холодного ливня, пулеметными очередями расстреливающего город. Небо словно злилось на него за то, что зима стала похожа на весну или на осень, и обвиняло его в этом, и наказывало за это. В небесной канцелярии, видимо, царил бардак, если произошло смещение времени и поры года забыли, кто, когда и кому уступает место. А может, и не забыли вовсе, напротив, отказались уступать…
Миллер занял место у окна. В любом случае ему теперь было не до проблем зимы, весны, осени и лета. Пускай сами решают, кто из них слабее, а кто более крепок. Миллеру все равно, дождь ли будет идти, снег ли, или солнце заторчит в небе. Его волновало и даже возмущало в каком-то смысле неожиданное появление дочки, в родство которой он не верил, но было интересно посмотреть на нее. Миллер не сомневался, что ему хватит и взгляда, чтобы понять, врет ему девушка или говорит правду. Глаза не лгут. Однако на всякий случай набрал Быковского – дать последний шанс другу остановиться, пока не поздно.
– Здорово, дружище! – тут же ответил тот.
– Здорово, – поздоровался Миллер. – Слушай, ты ничего не хочешь мне рассказать?
– В смысле? – не понял Быковский.
– В прямом смысле! Не притворяйся дураком! – поморщился Миллер.
– Слушай, друг, ты не девушка, чтобы я тебе что-то рассказывал…
– Значит, ты вроде бы не в курсах? Не с твоей легкой руки, значит, у меня появилась взрослая дочь?
– Ты бредишь, Миллер, или бухой? Что за предъява?
– Если ты мстишь таким образом, то это совсем не смешно!
– Проспись иди!..
– Мне сегодня позвонила какая-то Алиса и назвалась моей дочкой! – заявил Миллер.
– Бывает. А я тут при чем?
– Я подумал, что это твой розыгрыш.
– Такими вещами не шутят.
– Я тоже так считаю.
– И что, реально твоя дочь?
– Не знаю. Еще ее не видел.
– Так
