нашего дома поговаривали, что миссис Брукс – потомственная ведьма, которая без труда может приворот да отворот состряпать, а то и, чего доброго, в могилу свести.
Хотя сама Фиона вела очень замкнутый образ жизни. Мало кто переступал порог ее квартиры. Но противным или еще каким-нибудь пакостным характером она не отличалась. Все время ходила по двору, что-то бормотала. Правда, кошки бездомные от нее как от огня бегали.
Уловив на себе наши с Беном взгляды, она обернулась и направилась прямиком к нам. Даже в этой хромающей, старческой походке была какая-то сила, не присущая простому человеку.
– Здравствуйте, миссис Брукс, – бесстрашный Бен двинулся вперед, протягивая старушке руку.
Женщина пристально посмотрела на брата. Постепенно ее осознанный взгляд начал затуманиваться, пока практически не потух.
– Бен, ей, кажется, плохо! – воскликнула я, видя, как Фиона оседает на землю, но в этот же момент женщина, тяжело дыша, выпрямилась и, подойдя к брату вплотную, положила костлявые руки на его голову.
Снова немая сцена. Только теперь миссис Брукс и Бен пристально смотрели друг другу в глаза. Создавалось впечатление, будто она хищница, а он загнанная жертва.
Я почувствовала очередной приступ паники, как Фиона, прервав зрительный контакт, тихо сказала:
– Владей. Владей этим, Бенедикт Эльдар Стэнхоуп.
Мы уже давно выбрались из спального района и ехали по направлению к выезду из Лондона, где в лесном массиве был маленький неприметный поселок, названия которого, наверное, и на карте нет.
Там и жила семья, ожидавшая нашего визита.
Папа с мамой вели тихую непринужденную беседу, а мы с братом молчали.
У меня не выходил из головы случай возле гаража, а также мучил вопрос: чем должен владеть брат?
Бен после вышеописанных событий был неестественно бледен и, склонившись на спинку сидения, тихо дремал.
Помучив себя то так то эдак разными догадками, я последовала его примеру. Усиливавшийся дождь очень способствовал дреме.
Бен
Странное ощущение, когда ты вроде бы спишь и в то же время прекрасно осознаешь происходящее.
Сбросив с себя это до жути неприятное состояние, похожее больше на какое-то забытье, я выпрямился, чувствуя, как по занемевшей шее мелкими иглами побежала кровь.
Спящая рядом Лис мило улыбалась чему-то или кому-то. Бережно просунув руку ей под голову, я стал смотреть в окно, где вырисовывалась картина «Лес во власти водной стихии».
Вода бурной рекой неслась по узкой дорожке. Деревья, пригнув могучие кроны от давящего потока нескончаемых капель, выглядели слабыми и жалкими.
«Небо, небо, что так плачешь? Что же слез своих не прячешь?» – рифмовались в голове глупые строки.
Вдруг я заметил – или мне показалось, – что наш автомобиль поехал гораздо быстрее, чем прежде.
Я знал, что папа любит
