практике уделяется. А он хотел, чтобы Анжела и теорию знала в совершенстве. Так, как ее в МГУ дают.
Ботаник достал из пакета упаковку картофельных долек и баночку с соусом и продолжил:
– А во-вторых, он же учился с Лилией Леонтьевной на одном курсе. Вроде как доверяет ей обучение своей дочери.
– Везет Анжеле, – сказала я со вздохом, – ее выбор совпадает с выбором отца. А мой папа против того, чтобы я рисовала комиксы.
Я отпила «Фанты» и снова принялась за курицу.
– Зато ты фундаментальное образование получишь, – подтвердил Ботаник, дергая в разные стороны краешек упаковки с картофелем, – МГУ – это МГУ.
Он с усилием рванул упаковку, и картофельные дольки рассыпались по ступенькам. М-да, а я уж решила, что Ботаник окончательно изменился! Сразу вспомнила, как в Звенигороде он мешал сахар в кофе сосиской.
– Угощайся из моей пачки, – предложила я, – мою они не стали запечатывать.
Некоторое время мы молча хрустели жареным картофелем, не забывая окунать его в пачку с соусом, который Ботаник умудрился вскрыть аккуратно.
– А к Анжелке тебя Лилия направила? – спросил он неожиданно.
– Нет, – я замялась, – не совсем она. Ее коллега. Анна Семеновна Розенталь-Шпигель.
– Я ее знаю! Она ведет английский на подготовительных курсах филологического факультета, куда я буду поступать. А почему она сама с тобой не занимается? Все-таки поручать подготовку к поступлению в МГУ пятикурснице, пусть даже такой умной, как Анжелка, это как-то… непрофессионально.
Я пожала плечами и принялась со свистом втягивать через трубочку «Фанту».
Какие хорошие у них трубочки, толстенькие и плотные. Свисти через них, сколько влезет.
Когда я закончила свое супермегаважное занятие и подняла глаза, Ботаник все еще сверлил меня взглядом.
– Я не могу тебе сказать, – честно ответила я.
– Почему?
– Они твои родственники.
– И что?
– Ты будешь на их стороне.
– Их стороне? Ты что-то расследуешь? В таком случае, Гайка, я всегда буду на стороне того, кто ищет преступника, а не кто им является.
Я поразмыслила немного. Ботаник хорошо знает эту семейку. Он может помочь. А я хорошо знаю Ботаника. Он не проболтается.
Провожая глазами проносившиеся по проспекту автомобили и мотоциклы, я выложила Ботанику всю историю, не забыв даже о Прозрачном. Когда я говорила про Зета, то зябко ежилась, ощущая противный мороз по коже. Хотя вечер был теплый, один из последних перед наступлением октябрьских холодов. Ботаник слушал, помешивая картофельной долькой соус в пачке, и не перебивал.
– Значит, она подозреваемая, – подытожил он, когда я закончила. – Может, хочешь спросить, могла ли моя сестра украсть рукопись?
Я кивнула, отпивая глоток из его стакана с «Фантой» – то ли от жареной картошки, то ли от длинного рассказа горло пересохло.
