ночь стали на якорь на месте сражения. Ночью и на следующее утро более дюжины судов де-Витта, считавших дело проигранным, ушли под всеми парусами домой, так что у него осталось всего 49 кораблей. Несмотря на это, Витте-де-Витт хотел возобновить бой, но на военном совете его младшие флагманы, в том числе и неустрашимый Рюйтер, высказывались за прекращение боя из-за свой сравнительной слабости и прибытия за ночь подкреплений к англичанам. Голландцы ушли под малыми парусами. Англичане, к их удивлению, их не преследовали, вероятно, из-за слабого ветра и боязни голландских банок».
Вопреки всем клятвам, сдержать свое слово относительно расправы над бежавшими с поля боя, голландскому командующему не удалось. У части струсивших капитанов оказались весьма влиятельные покровители и их так и не посмели тронуть. Затем пришлось заодно отпустить и иных, у которых влиятельных покровителей не было. Судебное разбирательство затянулось, и на обвинения стали выдвигаться контробвинения. Все обвиняемые капитаны объединясь, ополчились на Витта. В ход пошли светские связи и тайные пружины, о которых бедный Витт и не подозревал. Излишне горячий и эмоциональный командующий оказался один против всех и, в конце концов, начисто проиграл затеянный процесс.
Но решение суда станет известно несколько позже, а пока голландский флот под командой Витта еще держал курс к своим берегам. Англичане попытались, было, догнать уходящих, но найти голландцев не смогли, а потому в свою очередь повернули к своим берегам. Так завершилось сражение при Ньюпорте. И хотя успех был на этот раз на стороне англичан, голландский флот нисколько не утратил своей боеспособности и по-прежнему был готов в самое ближайшее время снова поспорить за первенство на океанах.
На входе в гавань Витт велел вывесить на реях своего флагмана веревочные петли, демонстрируя тем самым свою решимость разделаться с трусами.
По возвращении флота в Голландию Рюйтер сразу же уехал домой и вновь публично объявил, что твердо решил отныне остаток своей жизни провести в кругу семьи и не ходить больше в море.
– Почему ты хочешь оставить меня, Михаил? – спросил расстроенный новостью де Витт его перед отъездом. – Ты покидаешь меня в самый тяжелый момент, когда я предан всеми!
– Я, так же как и ты, устал от клеветы и напраслин завистников! – зло ответил Рюйтер. – Пусть кого-нибудь из них назначат на мое место, пора и им показать себя в деле! Мне надоело оправдываться и утираться от плевков!
Обеспокоенные решением Рюйтера, депутаты Штатов немедленно отправились к нему в Флессинген и не без труда, но все же уговорили контр-адмирала остаться при флоте хотя бы еще на одну кампанию. Тем временем Витт начисто проиграл судебный процесс против своих капитанов и, превратившись из обвинителя в обвиняемого, сам был смещен с поста командующего. Пытавшегося было поддержать старшего товарища Рюйтера, никто толком не стал и слушать. Для аристократов-капитанов он был по-прежнему «белой вороной»,
