их встретили хорошо. Худу-сечен три дня рассказывал им разные истории. С ним расплатились едой. Затем старик купил на серебро уйгура лошадь и сказал, что они поедут на восток. Чиркудай понял, их путь лежал к китайцу, в Ляоян.
И у Цзубея, оказывается, водилось серебро. Он тоже купил себе лошадь. А перед отъездом из стойбища бывший раб подошел к Худу-сечену и, вежливо кланяясь, стал просить сказителя взять его с собой. Жаловался на неудачу в поиске родичей. Узнал от ойратов: никого в живых из их селения не осталось. Говорил, что ему безразлично куда ехать. При этом странно пожимал плечами и прятал глаза. Считал – вместе веселее и безопаснее.
Худу не хотел, чтобы Цзубей ехал с ними. Но традиционное уважение к попутчикам удерживало его от желания избавиться от назойливого незнакомца. И они поехали вместе: Худу с Чиркудаем на своей лошади, Цзубей – на своей.
Через несколько дней показались развалины древнего, стоящего на границе Великой степи и Китая, города. Худу посмотрел на попутчика и сказал:
– Нам нужно ехать по делам в Китай, в Ляоян. А ты приехал из Китая в степь. Тебе с нами не по пути.
Цзубей криво усмехнулся:
– Что мне делать в степи, если я привык к китайским порядкам. Прожил у них всю жизнь. Поеду с вами.
Худу-сечен недовольно посопел, но больше отговаривать прилипчивого спутника не стал.
К городку они добрались вечером следующего дня. Их узнали и впустили, открыв высокие ворота. Увидев юношу, который отвел их когда-то в отдельную комнату и принес еду, Чиркудай немного удивился. Ему показалось, что тот совсем не изменился. Ляо Шу сидел в своем кресле, все в том же ярком шелковом халате с веером в руках. И в комнате, с горящими светильниками у стен, ничего новенького не прибавилось. Будто они были в ней вчера.
Ляо Шу поздоровался, посмотрел на Чиркудая и удивленно пошевелил бровями:
– Как много времени минуло: ты нашел мальчика, а он скоро превратится в мужчину…
– Да… – грустно согласился Худу. – Время летит. И тем быстрее, чем старше мы становимся.
Худу-сечену понравилось начало разговора. Но Ляо Шу нахмурился, покончив с лирикой:
– А теперь расскажи: кого ты, кроме Чиркудая, привел ко мне в этот раз?
Худу-сечен виновато опустил голову и стал подробно рассказывать обо всем. И об их злоключениях, про зиндан, о блуждании в горах, и как к ним пристал незнакомец. Во время повествования юноша принес вареный рис и много зелени. Не прерывая старика, хозяин жестом пригласил Худу и Чиркудая к низенькому столу на ковре. Они не заставили себя упрашивать. Худу-сечен говорил и говорил, успевая одновременно есть. Ляо Шу недовольно морщился, посматривая на кочевника с набитым ртом, но обошелся без замечаний. Слушал молча с большим вниманием.
В заключении Худу добавил:
– Не нравиться мне этот человек без роду, без племени. Что-то в нем есть нехорошее.
– А мы сейчас его проверим, – усмехнулся
