Он говорил, что Вадим – непорядочный человек. Но тогда, в бухте, на вопрос Димы, что же в нем непорядочного, Василий так и не ответил. Это было три года назад. Люди меняются. Нельзя жить в предубеждениях, подумала я, нужно уметь доверять.
– Ребята, – сказал Коля, жестом обращая на себя внимание, – Вася, у нас тут появилась идея. Я думаю, Маша нас поддержит. Мы предлагаем послезавтра поехать на Лазурный мыс.
– Ведь это недалеко от Севастополя, если я не ошибаюсь? – спросила я.
– Минутах в двадцати от него. А от нас на машине больше двух часов, – задумчиво протянул Василий и добавил: – Но там очень красиво. Почему вдруг вам в голову пришла такая мысль?
– Мы хотим поехать туда с ночевкой. Разобьем палатку. Все как полагается, – сказал Дима. – Завтра Коле надо с отцом в Симферополь ехать, а послезавтра – как раз. Все восхищаются этим местом. Я ни разу там не был. Как думаете?
– Мы когда-то ездили туда, – Вадим посмотрел на меня. – Это лучше всякого Лазурного Берега Франции. Эмоции гарантированы.
Я взглянула на Вадима. Интересно, как много ему рассказал Дима про меня? Это еще предубеждение говорит во мне, или в его словах был контекст?
– Я ездил туда, только по морю, – как будто не замечая слов Вадима, сказал Вася. – Ребят, поехать туда с ночевкой было бы здорово.
– В общем, ты согласен, – Коля взглянул на меня: – Марусь, ты как?
– Я поговорю с мамой, но думаю, она будет не против, – улыбнулась я.
Меня привлекала идея «дикарями» поехать в незаселенный, живописный уголок Крыма. Я много слышала о Лазурном мысе. Он славился необыкновенно живописными видами, кристально чистым морем и экзотическим кусочком пляжа, отрезанным от внешнего мира.
– Значит, решили, – хлопнул в ладоши Коля.
– Во сколько выезжаем? – спросил Никита.
Это был долговязый, темноволосый парень. На мой взгляд, его имя абсолютно ему не подходило. Он был больше похож на Тимура или Рената. Густые брови чернели над темно-карими глазами, лицо вытянутое, смуглое. С Колей они дружили еще с начальной школы.
Никита мне напоминал мальчика-переростка. Его внешность контрастировала и с его именем, и с манерой себя вести. Этакий дядя Степа-весельчак. Он был общительный, веселый, обладал тонким чувством юмора, но очень любил ныть и всего боялся. Но никто уже не обращал на это внимания. Он всех подкупал своей бесхитростной жизнерадостностью, отчего в компании все его любили.
Лена же, которая продолжала безмолвно сидеть на пледе, подогнув под себя смуглые ноги, всегда вызывала во мне непонимание. Нельзя было сказать, что мы были лично знакомы, но я настолько давно знала о ее существовании, а она о моем, что нас, наверное, можно было уже считать приятельницами поневоле. Это была симпатичная, молчаливая брюнетка лет девятнадцати, с длинными, прямыми волосами и круглым лицом. Меня всегда удивляло, как ей удалось втесаться
