на Гавайях, где нашел идеальную для офицера жену, которая отказалась от всего ради его карьеры. Рождение Холта, а позднее Маканы еще больше укрепило семью.
Отец был строгим и властным, во всем требовал совершенства, но ей редко удавалось заслужить его одобрение. Холт пошел характером в отца, а она – в мать, более мягкую и нерешительную. Макана вечно металась в поисках своего пути в жизни, родители уже не ожидали от нее ничего путного. А Холт обрадовал отца, выбрав службу в армии.
Может, Макана и была далека от совершенства, зато отлично знала отношение военных к служению на благо своей страны, их готовность принести себя в жертву. И когда люди, ни дня не служившие в армии, хвастались своими мнимыми подвигами, она воспринимала это почти как личное оскорбление и вот уже почти год в свободное от основной работы время выискивала проходимцев.
– Ну, здесь я с тобой не буду спорить. Эти парни заслуживают серьезного осуждения, – кивнул Шейн.
– Так в чем же дело?
– А ты… Ты… – Он провел рукой по лицу. – А Холт об этом знает?
– Нет.
Она не могла посвятить в свою тайну старшего брата, он строго-настрого запретил бы ей работу на сайте из соображений ее безопасности.
Макана ценила его братскую заботу, но он уж слишком опекал ее, считая наивной и безответственной. Он укреплялся в этом мнении, наблюдая, как она металась из колледжа в колледж, прежде чем нашла подходящий, а потом несколько раз переходила с одной работы на другую. Но ведь не всем удается сразу найти дело по душе. Зато теперь у нее была интересная работа, она сама оплатила покупку дома и обрела смысл жизни.
– Ты не сказала ему, потому что знала, что он запретит тебе этим заниматься.
Она разозлилась.
– Я уже не ребенок! – вспыхнула она. – И сама в состоянии решать, чем мне заниматься, не спрашивая на это согласие брата.
Шейн стукнул кулаком по столу.
– Да пойми ты, он за тебя беспокоится!
Но одно дело беспокойство, а другое – стремление оградить от жизни. Хотя что толку объяснять эту разницу Холту и Шейну.
– Я понимаю, но он не может решать за меня.
Шейн скрипнул зубами.
– Я тоже за тебя беспокоюсь.
«Вот как!»
– Мне кажется, мы говорили о Холте.
– Мы говорим о твоей безопасности. – Шейн с трудом сдерживался. – Выходит, Джефу известно, где ты живешь. А потом он оказывается в кафе, в котором, по твоим же словам, ты никогда не бывала.
– Вот поэтому я и спросила, не следили ли за нами. – Страшно было подумать, что он ухитрился остаться незамеченным.
– Ты что, считаешь, что это я виноват в том, что он нас выследил?! – изумился Шейн.
Макана совсем не то хотела сказать.
– Я же призналась, что занимаюсь этой работой!
– И втайне от всех.
– Потому что иначе невозможно. Эти проходимцы тщательно шифруются.
Он взял ее руку в свою.
