берег круто повернёт на восток, пропуская корабли в Восточное море, которое словене называли Варяжским. А там – считанные переходы, и зазвучит вокруг словенский язык… Не позабыла его, Звениславушка? Не разучилась ли петь?
А там – Кременец…
Звениславка осунулась, перестала спать по ночам. Гнала прочь худое предчувствие, да ведь дума – не птица, рукой на неё не махнёшь, не испугается, не улетит. Может, давно уже чёрной сгоревшей руиной стоял на высоком берегу Господин Кременец. Кто порушил, с кого спросить? Да и кто спросит?.. А вместо говора и смеха людского вылетали в чёрные провалы дверей ушастые совы, выбегали серые мыши. Да тяжко кружилось, высматривая поживу, зловещее вороньё…
А храброе кременецкое войско да бесстрашная княжья дружина лежали где-нибудь в чистом поле, под лучами волчьего солнышка, и жадный зверь растаскивал непогребённые кости, да палючий вихрь горькой пылью заносил-заметал кровавый след полонённых… А сам-то князь? И скалился безгласно белый череп из-под просечённого шлема, смотрел невидяще пустыми ямами глаз. И цветы прорастали сквозь клочья рубахи, что вышивали любимому эти вот пальцы… Она знала своего князя: живого не возьмут.
Но не верило упрямое сердце такому! И уже не море – распахивались взору светлые плёсы Медведицы, самой матери Роси. Песчаные кручи поднимались вместо окутанных сизой дымкой скал. Там жили в норках стрижи. Любо было нырять оттуда в прозрачную, чистую, холодную, ласковую воду… И нырял следом парень с глазами светлыми, как та река. И летел сильной птицей, раскрыв руки, смеясь и следя – не ухватил бы Звениславушку бородатый дед водяной.
Ходила, покачивалась под ногами сырая палуба корабля.
Одно утешение, если рядом устраивался Скегги. Малышня над ним насмехалась: отроку в его возрасте место на боевом корабле. Но туда Скегги не взяли. Он рассказывал Звениславке:
– Скоро наша Норэгр останется к северу… И будет огромный залив, который называется Вик. Там есть земля Вестфольд, лежащая на западном берегу. Там жил Хальвдан Чёрный сын Гудрёда, и говорят, что этот род называется Инглинги и идет от Одина и богов. При Хальвдане конунге не бывало недорода. И когда он утонул, во многих краях пожелали похоронить его у себя, чтобы приманить удачу. Люди никак не могли договориться между собой и наконец решили разделить тело на части. И всем казалось, что теперь следует надеяться на урожай.
…А дальше лежали земли, издревле овеянные славой нисколько не меньшей. Свеарике, где в древности правили Асы. И Данмёрк со знаменитым островом Селунд, откуда выходили на добычу длинные корабли под стягом Рагнара Кожаные Штаны. И великая Страна вендов, рождавшая таких викингов, что даже Рунольв никогда не совался туда грабить. Венды молились четырёхликому Святовиту и никому ещё не спускали обид. И, верно, не зря даны и юты ходили проливами больше на запад, чем на восток!
Свейский берег покрывали леса. На датском простирались песчаные холмы и не было видно ни фиордов, ни гор. Наверное, даны тоже считали своё побережье лучшим на свете. Но халейги сочли его унылым.
