Казахстанская «малина» тебе из общака приличную пенсию платила. Да и на протезе трудно совершать такие дальние путешествия. Что тебе здесь потребовалось?
Эфендиев смотрел Токовой прямо в глаза. Та сжала губы, и лицо её снова стало покрываться синеватыми пятнами, похожими на трупные.
– Хоть бы руки мне расковал! Руслан, нешто бабу боишься безногую? Что я тебе сделать-то могу здесь?
– Ты же знаешь, что я вообще ничего не боюсь. = Эфендиев, в отличие от Валентины с Володей, не истратил ни одной нервной клетки. – Но твой Пётр держал моих людей в норах, причём в куда более неудобном положении. Так ты скажи, что делала ночью на Гражданке? Ты же города не знаешь. Значит, тебя туда привезли. Кто?
– Руслан, мне всё равно уже умирать. Хочешь за Петра мстить – мсти. – Мясистая, с остатками помады её губа задрожала. – Потешься, погляди на мои муки. Мне убогой жить не хочется. И незачем мне жить – сына не воротишь, мужа – тоже. Терять мне нечего…
– Да и без тебя узнаю. – Эфендиев посмотрел на Володю. Тот выпрямился, насколько позволяла покалеченная спина. – Молодой человек, вы, вероятно, с Валентиной недавно познакомились? Не затруднит вас вспомнить, когда именно?
– Десять дней назад, – тут же ответил Володя, глотая слюну.
Вот ведь как бывает – все трое оказались жертвами неумолимых обстоятельств! Раньше этот кавказец, видимо, был недурен собой. От прежней роскоши остались лишь глаза цвета соевого шоколада и чёрные густые волосы.
– Хорошо. – Эфендиев снова переглянулся со старшим охранником. – Я вижу, что вы искренни. Будьте таким же и впредь. Ахмед знает о вас всё, что нужно. Контрразведка у меня не дремлет. Я тотчас же получил донесение, что «Запорожец» синего цвета, с ручным управлением постоянно болтается во дворе того дома, где живут мои люди. Само собой, решил разобраться.
Руслан протянул руку, и молодой охранник вложил туда фотографии – те, что сделала Валентина. Он долго смотрел на Петренко и Эссе, идущих по лестнице, потом взглянул на изображение автомобиля, на его номерной знак. Ничего не понял и пожал плечами, раскуривая погасшую было трубку.
– Этих людей я знаю, – заметил Эфендиев. – Для чего они тебе потребовались, Валентина? К тебе никакого отношения никогда не имели…
– Руслан, ты вон цыплёнка пугай! Он хоть и урод, а жить хочет. – Токовая обливалась потом и едва не стонала от боли. – Думаешь, я всегда сладко жила? Нет, и на чёрной корке сидеть приходилось. Знала, что может лихо прийти, и готовилась.
– Как вас звать? – спросил Эфендиев у Рациборского. Тот немедленно ответил. – Вы чей? Не забывайте, что ответ я перепроверю.
– Феликса Рольника, – быстро сказал Володя.
– А Валентина к Рольнику имеет отношение? Не бойтесь, отвечайте, – мягко попросил Эфендиев, снова разглядывая снимки.
Володя подался к нему, почувствовав надежду на спасение:
– Она
