style="font-size:15px;"> Фаульн все больше горячился.
– Ничем! А только, когда я стану королем, при дворе их не оставлю. Нечего им тут делать!
– Ты на себя наговариваешь, – примирительно предположил Альтур.
– Да, ты и правда, я смотрю, младенец совсем! Перестань меня под себя кроить, точно я такой же размазня. А я – другой!
Альтур взглянул на разгоряченное лицо брата с испугом.
– Мне не по сердцу, когда ты такой «другой».
– А какой есть! Это ты живешь, словно в облаках витаешь. Я так не желаю! А то летать, потом падать, ушибаться больно. И пока ты с Учителем магом про птичек да зверушек беседуешь, я в Ипастриуме доклады советников слушаю. Ты-то ведь, насколько помню, моим помощником поставлен. Но вот бываешь там через раз. Ты дни проводишь как ребенок! Музыка, архитектура, картинки. Думаешь, не знаю, что ты ползамка этого сброда на портреты перевел?!
– Это не сброд!
Альтур в ужасе смотрел на брата.
– Отец бы не позволил! Может ты и больше моего знаешь, но ты не должен!..
– А-а-а, говори с тобой! – отмахнулся Фаульн.
– Я-то думал… а ты!
Альтур резко развернулся и зашагал прочь. Гнев Фаульна мгновенно улетучился, стоило ему увидеть удаляющуюся фигуру «младшего» брата.
– Эй ты! Заноза! – крикнул вслед во всю силу легких.
Но Альтур, не оглядываясь, шел по тропе, которая недавно привела их сюда вместе.
– Эй! У меня нет твоего голоса. Мне трудно кричать, – безнадежно чуть слышно, уже самому себе, добавил Фаульн.
Немного потоптавшись на месте, он отправился в ту же сторону. Забравшись под деревья, сделал несколько шагов и увидел перед собой старый карник, символ королевства Уольвиг. Стволы деревьев по соседству обнажились и почернели от сошедшего снега, лишь серые «чешуйки» раскидистого карника выглядели сухими. Такими были и на ощупь. Фаульн прислонился к могучему стволу всем телом и сразу потерялся на его фоне.
Принца мучила досада за раздор с братом. Он никогда не обидел бы его нарочно. Это так же верно, как то, что порой непонятный в своих поступках, ранимый Альтур дороже ему всех людей, даже отца. Фаульн уважал отца и изо всех сил старался любить так, как, в его представлении, положено любить родителей. Но врожденной привязанности к родителю, что приходит к ребенку с первым вздохом уольвигунк, так называли в королевстве наследников, в себе не чувствовал. Первым другом и наперсником во всех проказах Фаульна был брат-близнец. Это не мешало им иногда ссориться. В последнее время размолвки случались все чаще. Фаульн и сам не мог понять, почему так происходит, и мучился каждый раз в поисках причины очередного столкновения.
На этот раз, чем ожесточеннее ругал себя, тем больше исподволь его забирала обида на брата, на его непростительное мальчишество и легкомыслие. И, что совсем уже глупо, как понимал сам Фаульн – на его талант. Даже не музыкальный – давний предмет зависти. Нет, его уязвляла способность Альтура ладить с людьми. Непостижимо легко давалось
