в столицу на рассвете. И король, обычно встававший не позже семи утра, ввиду важности представленного ими донесения, решил собрать совет в одиннадцать, сразу после утренней трапезы. Книжники шумно рассаживались за столом, когда на пороге показалась высокая фигура Доктора мага. Тотчас задвигались отставленные стулья, братья поднялись, приветствуя волшебника. Доктор маг быстрым шагом прошел к столу и занял одно из двух, остававшихся свободными кресел. Издавна его место было рядом с королем, никакие заслуги кого-либо из подданных его величества не могли этого изменить. Гул за столом затих, как по мановению волшебной палочки. Доктор маг оглядел знакомые лица.
– Не так давно мы расстались с вами, отец Вигнат, – обратился он к сидевшему напротив книжнику. – Я отправился сюда с тревожным предчувствием, которое, так случилось, ненадолго опередило воспоследовавшие ему важные события.
Отец Вигнат ответил не сразу, словно раздумывал, как начать:
– Да, дорогой друг, мы прибыли ко двору по делу, не терпящему отлагательств. И будь на то моя воля, вопрос, для разрешения которого мы с братьями прервали намеченный путь, имел бы менее болезненное решение. Но увы, это не в моей власти. Меня удручает одно. Я переживаю о братьях, оставленных нами в плену больше, чем о возможной войне с детьми Волеволда.
Книжник замолчал. Последние слова прозвучали как обвинение всем, и никто не отваживался нарушить внезапно воцарившуюся тишину. В коридоре послышались тяжелые шаги. И все взгляды невольно обратились к дверям.
– Оставим пока рассуждения, – вполголоса предупредил Доктор маг. – Его величество.
Как только в проеме показалась фигура короля, гости повскакивали с мест. Король поспешно направился к своему креслу. Он шел чуть наклонив голову.
Тяжелый недуг, терзавший правителя Уольвига последние три года, давал о себе знать все настойчивее. Король Стауг понимал, что своим видом теперь вызывает у подданных скорее жалость, нежели почтение. И это обстоятельство мучило его сильнее болезни. Некогда высокий статный воин превратился в тень себя самого. Худоба, которую не могла скрыть просторная одежда, дополнялась землистым цветом изможденного лица. Большие карие глаза на фоне впалых щек выглядели еще значительнее. С тех пор как болезнь превзошла в успехах старания медиков, движения короля сделались стремительными, хотя и в прежние времена вряд ли кто-то назвал бы его неторопливым. Разве что теперь походка сделалась тяжелее, и голову король Стауг всегда держал слегка наклоненной, чтобы оставить придворным меньше возможностей разглядеть свое лицо.
Усаживаясь на место, король сделал рукой едва заметный знак в сторону дверной створки, у которой застыл старый слуга. Вопреки обычаю Стауг сам придвинул за собой кресло. Получилось не очень ловко и он, все еще глядя в стол, нахмурился. Устроившись
