огонь поглощал меня, сжигая на своём пути все преграды – весь тот энергетический хлам, который я накапливал в себе годами. Тёмные места моей ауры светлели и постепенно исчезали под натиском этой искрящейся внутренней силы. Разрушались все привязки, блоки, недобрые пожелания, брошенные мне в спину. Разбежались врассыпную все сущности, которые повадились питаться моими эмоциями и которых я по неосознанности сам кормил. Теперь в этом сверкающем своей чистотой месте не осталось больше ничего несовершенного – по цвету я слился со снегом, с небом, с невидимой линией горизонта, с кристально-белыми звёздами. Горячий как огонь и одновременно холодный как лёд, я был полностью неуязвим.
Мысли в моей голове иссякли. Закончились, сгорели вместе с остальным мусором. Постепенно я всё сильнее растворялся в пламени, теряя память о том, кем был, когда пришёл сюда. И, утрачивая себя, я приобретал нечто большее. Я испытывал неописуемое, растущее с каждой секундой, удовольствие.
Наверное, я мог бы навечно остаться здесь, но какой-то момент волшебница мягко дотронулась до моего плеча и шепнула:
– Макс, пора возвращаться. Хорошего понемножку. Я провожу тебя.
Моё собственное имя неприятно порезало слух. Сейчас оно казалось мне чем-то не имеющим абсолютно никакой связи со мной настоящим. Оно вносило суету в тотальную безмятежность и непоколебимое спокойствие, с которыми я не хотел прощаться. Однако Марина была непреклонна. Взяв меня за руку, она, будто маленького ребёнка, отвела меня домой.
Когда мы вернулись в хорошо знакомую мне комнату, белый огонь погас, осталось только туманно-молочное мерцание, очерчивающее контур моей астральной оболочки. После ослепительной Антарктики ориентироваться в глубокой, кромешной темноте реального мира было очень сложно, я даже не сразу смог найти своё утопающее в черноте ночи физическое тело. Обернувшись на Марину, я задал ей немой вопрос. Девушка кивнула и подбадривающе подтолкнула меня к кровати.
Я ещё не решил, собираюсь ли просыпаться, но всё же сделал шаг навстречу себе. Потом ещё один. И ещё. Вгляделся в черты своего спящего лица, наклонился над ним, поднёс к нему ладонь, проверяя дыхание. Я почувствовал слабый выдох, а следом за ним вдох, и вдруг какая-то неведомая сила втянула меня через ноздри в мои же собственные лёгкие. Сопротивляться ей я не мог, выбраться тоже – словно песчинка, я оказался прочно заперт внутри гигантского пылесоса. Всё произошло так неожиданно и быстро, что я даже не успел попрощаться.
Я знал, что Марина ещё некоторое время продолжала стоять рядом с моей постелью, но обратиться к ней уже не мог. У меня не получалось даже взглянуть на неё, потому что мои глаза оказались закрыты, и, как бы я ни силился разлепить свинцовые веки, они мне не подчинялись. Тяжело гудящее тело, похоже, вообще не торопилось передавать мне бразды правления. Прошло несколько долгих, абсолютно беспомощных секунд, в течение которых я был полностью парализован, вынужденно наблюдая уже знакомый мне пёстрый «снежок», а потом всё внезапно
