раз, смеясь и рассказывая все, что приходило ей в голову.
– На твоем месте любой мужик бы страшно гордился – из-за него такая прекрасная татарочка утопилась… Или ходил бы мрачный и настороженный – по слухам, ты кровожадный маньяк…
Урмас, не слушая Нинель, заправлял постель, взбивал подушку…
– Перестань прибираться, а то мне покажется, что я дома, что у меня в мойке груда посуды, нестиранное белье…
– А почему Диман не пришел?
– Откуда я знаю? Он же у нас номенклатура…
Урмас встал, озадаченный. Диман был единственным человеком в Тар-тарах, который мог ему помочь.
– Серьезно, где он?
– Сейчас на партхозактиве, затем поедет в «Ленинский», – ответила Нинель, снимая блузку, освобождаясь от модной ситцевой юбки…
– Не переживай, завтра он должен быть на работе… Помоги расстегнуть, пожалуйста, – повернулась к нему спиной.
Урмас смутился и покраснел.
– Слушай, ты можешь где-нибудь в другом месте раздеваться? К тому же я не умею…
– Нет, не могу, – равнодушно сказала она, – в другом месте меня могут не понять.
Скатила с бедер трусики и, совершенно нагая, села на кровать. Туфельки Нинель не снимала – брезговала ходить босиком по Урмасову жилью.
После минутного блаженного молчания она сказала:
– Переезжал бы к нам, у нас все равно две комнаты пустуют… Тебе что, здесь нравится?
– Нина, о чем ты говоришь? Мне не сегодня-завтра уезжать…
– Мне тоже Диман говорил, не сегодня-завтра… – подразнила Нинель.
– Понимаешь, когда вышел облом со свободным направлением, мы с мамой сразу договорились: едва станет известен мой новый адрес, она сходит к знакомому врачу, возьмет справку о своей болезни и даст сюда телеграмму, а здесь обязаны освободить меня от отработки…
– Запомни, Урмасик, тут тебе никто и ничего не обязан…
– Нина, я не должен быть здесь, я это чувствую, всем собой, что нет меня здесь… еще когда ехал сюда, еще когда получал направление… Такое чувство, будто я поскользнулся и в круг двумя ногами попал…
– Ой, чем холоднее на улице, тем у тебя жарче, – Нинель встала, – и простыни липнут так противно… Рассказывай, рассказывай, а я все-таки приберусь у тебя…
Урмас забеспокоился:
– Нет, давай чайку лучше попьем… у вас чай индийский свободно продается…
Он направил свет настольной лампы точно между ними. Резкие тени падали от крошек, и световой кружок казался черно-белой фотографией неведомого пейзажа.
– Видишь круг? Это самая страшная геометрическая фигура. В нем находиться нельзя – всякий круг, не встречая внутри себя сопротивления, стремится к сужению в точку, в смерть. Поэтому мы вынуждены ежечасно,
