Он – не внешний враг, он – революционер. Он несёт с собой дух разрушения существующих установлений и переустройства мира по собственному усмотрению. В образе Прометея нет ничего к назиданию, а только один искус. Приобщив общественное сознание к «методу Прометея», можно ожидать возрастание нестабильности в обществе. Вероятно, Лосев это и имел в виду, но не мог сказать прямо, поскольку в советской идеологии нельзя было дать отрицательную характеристику революционности.
Так или иначе, замолчать Прометея не удалось, Европа восприняла его уроки, и теперь можно оценить последствия произведённых разрушений. Посмотрим на семантические структуры, разрушенные ПРОЕКТОМ.
Религиозность
В Древней Греции Прометей избежал участи символа богоборчества. В «Прикованном Прометее» титан угрожает Зевсу потерей владычества, укоряет и язвит Громовержца, однако это всё – критика, а не мятеж. Главный акцент автор трагедии делает на другом: Прометей покровительствует людям; именно это и вызывает гнев Зевса, заставляет его забыть заслуги Прометея периода титаномахии. Верховная власть ведёт себя несправедливо, трагический образ Прометея призван заострить восприятие несправедливости. Но несправедливость неизбежно будет преодолена, и Прометей, обладая провидческим даром, предвидит примирение с Зевсом:
«Я знаю, суров он и волю свою
Считает законом. Но время придет —
Согнется и он,
Смягчится, уступит. Заставит нужда.
Уймет он тогда безумный свой гнев
И сам поспешит, союзник и друг,
Ко мне – союзнику-другу»
Впрочем, трагедия заканчивается лишь усугублением мук. Прометей вместе со скалой, к которой он прикован, проваливается в царство мёртвых. Зевс не готов просить, он требует, чтобы Прометей открыл угрожающую ему тайну. А Прометей горд, и не желает уступить первым: пока его не расковали, он отказывается говорить. Конфликт амбиций. Однако симпатии автора и зрителя, очевидно, на стороне Прометея – он человеколюбец, а Зевс – равнодушен и жесток.
«Прикованный Прометей» добавляет ещё одну загадку в историю ПРОЕКТА. Традиция признаёт автором трагедии Эсхила. Между тем, нигде больше у Эсхила не встречается столь откровенной критики Зевса. То, как показан Зевс в «Прикованном Прометее», противоречит его образу в других произведениях Эсхила, где Зевс выведен «воплощением миропорядка, заступником молящих о защите, блюстителем справедливости» (Н. Сахарный «Трагедии Эсхила», 1971). Такой парадокс объясняется обычно тем, что «Прикованный Прометей» – это только часть трилогии, и критическая характеристика Зевса снимается в других её частях («Прометее освобожденном» и «Прометее огненосном»). Существует также мнение, что «Прикованный Прометей» только приписывается Эсхилу, а на самом деле принадлежит автору-софисту
