щекам слезы.
Кудрявцев, успевший уже нырнуть глубь боевой машины и убедиться, что за исключением двигательной установки она полностью готова к бою, сам ответил на вопрос:
– Это значит, что на расстоянии полутора-двух километров ни одна тварь нам не страшна. А движок? Ну что движок? Обычный КАМАЗовский двигатель – да у нас самих есть такой! И водитель в придачу. Да такой водитель, что голыми руками из двух половинок конфетку сляпает, – он засмеялся, хлопая ладонью по плечу недоверчиво качавшего головой сержанта, и вдруг замолчал, наткнувшись взглядом на светловолосую израильтянку.
Через пару мгновений он уже присел перед ней и легким касанием пальца стер слезы со щек девушки. Она открыла глаза; полные губы чуть слышно прошептали несколько слов, из которых подполковник разобрал только имя – Соломон.
– Что это она? – спросил командир у остановившейся за его спиной Оксаны.
– «Соломон никого не видел», – перевела на русский Гольдберг, – внук у нее был, Михаэль. Потерялся в первую минуту. А парень, Соломон, – девушка махнула рукой в сторону братской могилы, – сказал, что видел мальчика в лесу. Вот она и бежала впереди всех. И на тропу первой выскочила. Как только в нее пули не попали! Говорит, что жалеет – лучше бы она тоже умерла.
– Ты подожди реветь-то, – рядом с командиром на корточки присел Никитин, – ты же мальчонку больше не видела? Может он где спрятался, или на дерево залез? Мальчишки – они шустрые, сам таким был…
Оксана скороговоркой переводила слова тракториста, а может, добавляла что-то от себя, потому что на каждое слово Анатолия у нее получалось не меньше трех. А светловолосой девушке, успевшей, как оказалось, обзавестись внуком десяти лет, наверное нужно было дать хоть тень надежды. Она затараторила еще быстрее Гольдберг и вскочила на ноги; вцепившись в руки Кудрявцева, она практически подняла его на ноги – такая исступленная сила переполнила ее.
Отцепив руку от камуфляжа подполковника, израильтянка замахала ладонью куда-то в сторону тропы, откуда совсем недавно появился отряд. Слезы снова брызнули из ее глаз, а голос по-прежнему был заполнен болью и страданием. Оксана продолжала машинально переводить:
– Так надо быстрее бежать туда, назад. Только куда? В этом дремучем лесу Михаэля мы будем искать сто лет. Может быть вы, – израильтянка опять схватилась за рукав командира, – сможете найти? Вы ведь русские?! Вы русские?!! – повторила она с надеждой, оглядываясь на Гольдберг.
Та кивнула головой, и светловолоска облегченно выдохнула:
– Вы ведь там, у себя в Сибири все тропки знаете, вы найдете моего Михаэля.
Подполковник энергично закивал головой, понимая, что девушку надо обязательно поддержать, хотя бы своей уверенностью. Смотрел он при этом на Оксану, словно говорил: «Вообще-то сибирячка у нас тут ты!». Вслух же он сказал:
– Переведи –
