Шарлота? – он задумался. – Видишь ли, дочь, это совсем другое…
– Ты хочешь сказать, что не любишь свою нынешнюю супругу? – Дорис глянула в глаза сенатора.
– Нет, я этого не говорю. Шарлота совсем другой человек. Она не чета твоей матери.
– В каком смысле?
– У нее совсем другой характер.
– Ты что, жалеешь?
– О чем?
– Ну, что женился на ней…
– Видишь ли, когда это случилось с твоей матерью, я думал, что тоже не выживу… Когда она носила тебя под сердцем, я был на седьмом небе от счастья. Не обижайся, я думал, что у меня будет сын, но и дочери я был бесконечно рад. Когда из больницы раздался тот проклятый звонок, разрушивший мою жизнь, я сначала не поверил, а когда до меня дошло, потерял сознание. После пережитого шока я поклялся свою дальнейшую жизнь посвятить тебе. Думаю, не ошибся, поручив Луизе быть твоей служанкой. Она в некоторой степени должна была заменить тебе мать. Хотя я отлично понимал, что мать тебе не заменит никто. Тем не менее, я поручил ей смотреть за тобой. Я знал ее еще до твоего рождения. Она была сильно привязана к нашей семье, особенно к твоей матери. Я когда-то тебе рассказывал об этом, – догорающая сигара обожгла ему пальцы, и он потушил ее. – У этой малограмотной крестьянки золотое сердце. Любовь к твоей матери она перенесла на тебя… Я не ошибся, Дорис?
Девушка кивнула головой.
– Да, папа. Мне повезло, что со мной все эти годы была Луиза.
– Я был очень поражен, когда она сказала, что хочет уйти… Уговаривал остаться, но Луиза мне сказала, что накопила немного денег, необходимую сумму, чтобы купить маленький домик на побережье.
– И ты поверил?
– А что, разве была другая причина?
– Я думаю, что да.
– Какая?
– Папа, папа, ты веришь в судьбу? – она резко переменила тему.
– Что? Что? – не понял сразу сенатор.
– Ты веришь в судьбу, папа? В то, что каждому все предназначено свыше? – голос ее выдавал волнение.
– Но почему ты вдруг заговорила об этом? Тебе еще рано быть фаталисткой, – назидательным тоном произнес сенатор.
– А все-таки, папа? – произнесла она едва слышно.
– Как тебе сказать… – сенатор задумался. – Что-то этакое есть… Но пора опуститься на грешную землю… Итак, когда ты намерена уехать в Майами?
– Я еще не знаю. Думаю, через недельку-две, как ты говорил, – она покраснела. – А мама когда-нибудь говорила, что предчувствует свою гибель?
– Опять ты за свое? – нахмурился Перес. – Предчувствовала? Пожалуй, нет. Хотя за месяц до родов она часто грустила. Я думал, что она немножко боится. Все женщины боятся родов.
– Но, может быть, она предчувствовала гибель и поэтому грустила?
– Дорис, тебе не следует читать мистические романы, – улыбка на его устах выглядела жалкой. Он волновался, не знал, куда девать руки – то совал
