еще несколько минут, а потом повели приводить себя в порядок. Он переоделся в одежду, которую привезли из его квартиры, но она, казалось, сидела как-то странно.
– А, Малькольм! Садитесь, мой мальчик, садитесь. Мы вас надолго не задержим. – Пожилой джентльмен был само обаяние, но на Кондора это не произвело впечатления. – Мы просто хотели, чтобы вы больше не переживали из-за всего этого. Обо всем позаботились. Вы теперь отдохните как следует, а потом нам хотелось бы с вами еще потолковать. Вы ведь не против, мой мальчик, нет?
Малькольм медленно поднял взгляд на сидевших перед ним мужчин. Им его голос показался старым, усталым. Ему самому – совершенно новым.
– У меня ведь нет особого выбора, верно?
Пожилой джентльмен улыбнулся, потрепал его по плечу и, бормоча какие-то банальности, проводил до двери.
– Ну что, сэр, – произнес Пауэлл, когда он вернулся на свое место, – вот и конец нашему Кондору?
Пожилой джентльмен хитро сощурился.
– Как знать, Кевин, мой мальчик. Как знать.
Тень Кондора
Сенатору Ли Меткалфу, с искренней признательностью, а также надеждой на то, что ему нравится этот жанр и он найдет эту книгу забавной
Глава 1
Итак, в перерывах между шахматами, котятами и уроками, между зеркалом и апельсинами новая «Алиса» обретала хорошо всем известную теперь форму. Шахматные задачи были проработаны в сюжете довольно точно, однако фабула и ходы фигур настолько сплетены и перетекают друг в друга, что Тот, Кто Не Умеет Играть в Шахматы, даже не поймет, что его лишили большей части удовольствия.
Когда до круга света оставалось не больше пятидесяти ярдов, он споткнулся об остатки изгороди: его тяжелый башмак зацепился за нижний ряд колючей проволоки, которому каким-то образом удалось пережить двух своих верхних собратьев, устояв перед временем, погодой и шаставшими здесь туда-сюда дикими животными. Проклятая колючка словно нарочно ждала удобного момента, чтобы уцепить его. Он упал, покатился по земле и замер. Вставай, подумал он, вставай, чтоб тебя. К поту, заливавшему его лицо, добавилась новая жидкость, и на ощупь она оказалась более липкой. Впрочем, царапины его не волновали. Так он, во всяком случае, себя убеждал; то же самое относилось к ушибам. Шатаясь, он поднялся на ноги и медленно, но верно захромал по прерии дальше. Забудь свое чертово тело, плевать, что оно болит, – беги!
Как холодно, думал он, как чертовски холодно, даже для весны. Земля почти заледенела. Если бы я не бежал, я бы замерз без куртки. Хотя, если бы я не бежал, мне не нужна была бы куртка. Беги!
Добежав до границы светлого круга, он прыгнул. После всего пережитого он и не надеялся на то, что удастся прыгнуть так высоко, как раньше. Офигеть, подумал он, когда его тело врезалось в ограду из проволочной сетки, просто офигеть. Стальных шипов, впивавшихся ему в ладони, он не замечал. Он вообще
