скулы, чисто выбритый подбородок. Мужчина явно был хорошо тренирован, однако по его виду чувствовалось, что десятилетия тяжелых физических и психологических нагрузок дают о себе знать. И все же в нем ощущался какой-то внутренний стержень, нечто такое, что говорило – он все еще в деле. Может, его диагноз не дает о нем полного представления?
– Вин, я положила на каминную полку карточку с моими телефонами в отделе внутренней безопасности.
Питер защелкнул замки своего серебристого чемоданчика.
– У него столько номеров горячей линии «сотрудник в опасности», что он не сможет использовать все, даже если захочет, – пробормотал напарник Фэй. – Да еще запасные контакты. Поехали отсюда.
– Если вы снова увидите эту машину, – сказала Фэй, не обращая внимания на явное нетерпение Питера, – или еще что-то подозрительное… Позвоните.
Выходя на улицу, она одарила Вина улыбкой, в которой чувствовалась искренняя теплота. Как только за ней и Питером закрылась дверь, улыбка исчезла, и Фэй с яростью напустилась на одетого в рыжевато-коричневый плащ напарника-руководителя:
– Черт бы тебя побрал! Почему ты был с ним таким бесчувственным?
Питер остановился посреди улицы и резко повернулся к Фэй. Отразив луч фонаря, его серебристый кейс блеснул в темноте, словно рыбий бок.
– Послушай, есть всего два типа людей…
– Чушь! Есть очень много типов людей – столько же, сколько самих людей! И если ты, делая свою работу, проявляешь грубость и неуважение к этому человеку, не надо прикрываться фразами вроде «есть мы и все остальные».
– Я хотел сказать, что наше дело в конечном счете формирует два типа людей. Агентов, которые в итоге устают настолько, что становятся равнодушными. И других – таких, которым с самого начала на все плевать.
– Но мы, между прочим, занимаемся вопросами, связанными с национальной безопасностью. Мы без конца проверяем пожилого человека, который бежал из СССР, от советских спецслужб. Он отсутствовал почти столько же, сколько ты живешь на свете. И в то же самое время мы тщательно следим за тем, чтобы террорист из Аль-Каиды, который сдался нам в Марокко шесть лет назад, регулярно получал выплаты, предусмотренные договоренностью. А он сидит на своей заднице у себя в камере и ничего нам не говорит, кроме того, что мы и так уже знаем. По тому, как ты вел себя с Кондором, я вижу, что ты не из тех, кому с самого начала было на все наплевать.
Питер покачал лысой головой.
– Значит, меня записали в разряд уставших и равнодушных. Но если человек устал и стал равнодушным, это уже навсегда. Ну а твоя проблема в чем? Начхала на что-то такое, на что чихать не следовало?
– А что, если я пристрелила моего прежнего агента-супервайзера.
– Ну и положить мне на это, – заявил Питер. – Даже если ты сделаешь то же самое сейчас, мне все равно. По-моему, ты тратишь слишком много эмоциональной энергии на этого старого торчка Кондора.
– Ты
