грех!
– Может, расскажешь?
– Приезжал тут месяца два тому назад какой-то главный проверяющий из отдела по делам религий, наверное, из самой Москвы. В этой гостинице и останавливался, а меня к нему в помощь как бы направили. Принести что, в магазин сбегать…
– И что дальше?..
– Начал он меня вином поить и губами слюнявить. А как дело дошло до того, что к себе в кровать потащил, тут уж я со второго этажа в сугроб в одних трусах и сиганул…
– Чем и испортил всю свою последующую карьеру в данной епархии. Так? Потому-то ты и напросился ко мне в поводыри…
– Вы меня теперь тоже выгоните?
– За что же? Вот только не прыгать надо было тогда в окно, а врезать ему хорошенько… Лучше сразу по яйцам… тогда бы у него охота эта сразу бы и надолго пропала…
Ну а теперь в самый лучший магазин и в парикмахерскую… Пора приводить себя в порядок. Столько лет ходил в одной гимнастерке.
И уже к Фоме:
– Кстати, тебе лет-то сколько?
– Семнадцать месяц назад исполнилось.
Игумен строго посмотрел на него.
– А теперь, как на духу, девок уже щупал?
– Нет…
– Про питие не спрашиваю, сам сказал.
– Куришь?
– Только раз и попробовал, да все одно увидел один монах и выпорол сгоряча, но от всего сердца. А потом говорит:
– Ты хоть знаешь, что ты сам себе в рот-то засовываешь?
– Что? – спрашиваю уже я.
– Хер бесовский – лохматый, грязный и потный… Так и сказал. Вот тебе Бог! – и Фома даже перекрестился. – Меня сразу же чуть наизнанку не вывернуло…
– Образно сказал тот монах, лучше не скажешь… Жаль, что я ему в детстве на глаза не попал… Ну, пошли жизнь прожигать…
– Отче, а может быть, мне сегодня где-нибудь в другом месте переночевать. Вдруг я вам своим присутствием мешать буду… А может быть, вы захотите сюда девушку привести…
– Знаешь, Фома. Еще ничего не произошло, но ты уже столько соблазнов нарисовал, что вспомнился мне один рассказ о буддийском монахе, когда-то еще в Москве рассказанный. Он достаточно поучителен. Слушай. Шли по дороге два монаха. Один опытный и старый, а другой молодой. У берега реки стояла юная девушка, которая попросила их помочь перебраться ей на другую сторону. Молодой монах в ужасе от нее отшатнулся: разве можно монахам касаться женщины… А старик поднял ее и перенес на другую сторону и пошел себе дальше. Часа через три молодой монах, не вытерпев, спросил его: «Почему ты так поступил? – Как? – спросил его старик. – Ну, вы коснулись руками женщины» – воскликнул он в ужасе. А старый монах ему и отвечает: «Я ее перенес и уже давно забыл об этом. А ты все три часа пути с вожделением вспоминаешь о ней».
И тут пришла очередь улыбнуться уже Фоме.
После этого они скупили чуть не половину магазина и вернулись к вечеру в гостиничный номер.
Фома стал развязывать свертки и раскладывать покупки.
– Вы
