только не поверили, а вызвали психиатрическую «скорую помощь»! – Уборщица расхохоталась и хлопнула себя по коленям. – Прямо из коридора в дурдом забрали. А у меня дома пятилетний Володька. Муж уже сбежал к тому времени. Ладно, подруга забрала сына к себе, помогла, а иначе… Вот где корни нынешнего беспредела – там, в застое! Не прислушивались к сигналам, верили липовым справкам. В психушки сажали, кого не следует. Теперь, пожалуйста, над всеми бывшими райкомами – власовские флаги! Они победили. Одна радость – Финкельштейн не дожил. Помер пять лет назад от инсульта.
– Вам сказали, что он не был власовцем? Проверили это дело, или просто так вас забрали?
Инесса то и дело смотрела на часы. Видимо, она ждала меня с большим нетерпением.
– Сказали, что он, наоборот, политработником был на фронте. Имеет кучу наград. В плен никогда не попадал. Но всё это ложь, понимаете? Наглая ложь! Я через стенку слышала, как они с женой шептались…
– Здоровенько ночевали! – Я понял, что надо открыться. Иначе с мадам Ульяновой случится истерика. – Привет честной компании!..
Уборщица ткнула пальцем в пылесос:
– Сейчас только шампунь залью, и по приёмной пройдусь. А кабинет ваш готов. Я к восьми утра приехала…
Инесса шагнула ко мне:
– Андрей, доброе утро! Я вижу, пока посетителей нет. Примешь меня сейчас?
– А что случилось? – Я взял у Светланы папку с корреспонденцией.
– Я тебе всё расскажу. Можно пройти в кабинет?
– Светлана, до одиннадцати есть срочные вопросы?
– Пока нет. Если только неожиданно что-то появится…
– Тогда пошли.
Дождь ревел за окном так, что я убоялся потопа. Лахта находится в низине. Кругом вода – заливы и разливы. Окрестные высотки плыли куда-то, как океанские лайнеры. Грязь вокруг раскисла и превратилась в болото. Вряд ли в такую погоду приедут клиенты. Подождут, пока солнце подсушит дорогу.
– Да, кстати! – Светлана заглянула в настольный календарь. – Андрей, тебе два раза звонил мужчина, один и тот же. А так пока тихо. Аверин Николай Николаевич его зовут. Сказал, что вы с ним знакомы…
Я даже не думал, что могу так отреагировать. Икроножные мышцы задрожали, во рту стало горько. Инесса встревоженно взглянула мне в лицо.
– Это, конечно, не моё собачье дело… Но ты его примешь?
– А почему тебя это интересует? – Я старался сохранять спокойствие.
– Потому я знаю, что ты пережил по его милости. И, самое главное, чем он за это заплатил…
– Я тогда не за деньги работал. Пожалел его и сына. Странно, конечно, что потом профессор Аверин даже не позвонил, не пришёл в больницу. Впрочем, всё это быльём поросло. Давай не будем терять время. У тебя же есть какое-то дело.
– Заплатить не только деньгами можно, – настырно гнула своё Инесса. – И ты прекрасно это знаешь. Получилось так, что я писала роман о тех событиях. Решила с Авериным встретиться. Нашла его номер по справочному, позвонила…
