дождик. Я заметил огонь костра на заливных лугах ниже по течению реки, там останавливались пастухи на ночь с лошадьми. И я пошел к костру греться.
В «ночное» дежурили и молодые ребята, но «старшой» был старый конюх, на вид лет восьмидесяти старичок. Он лежал на животе у самой дороги, положив локти на пыльные листья подорожника, боком и ногами к костру. А вокруг костра лежали и сидели трое молодых пареньков. Один с густыми черными бровями, безусый, одетый в брезентовую курточку и темную рубаху – лежал на спине, положив руки под голову, и глядел вверх на небо. Над его лицом тянулся Млечный путь, и дремали другие звезды….
Кони топтались тихонько в траве вдалеке от костра, темным табором. На фоне светлого неба с востока, откуда надо было ожидать появления зари, там и сям видны были их силуэты: кони стояли и, опустив головы, о чем-то думали. Их мысли, наверное, были длинные и тягучие, и угнетали их до бесчувствия, так что стояли они, как вкопанные, неподвижно, не замечая ни присутствия чужого человека, ни беспокойства собак. А собаки, заметив мое приближение, известили хозяев лаем.
Старик прикрикнул на собак и они, завиляв хвостами, отошли и прилегли, настороже, посматривая на меня.
– Привет. Никак из Макаровки местной? —
– Да. Тутошний я, только не живу здесь, из города приехал в отпуск. —
– То-то я вижу. Не узнаю, чей же ты? —
Я ответил. И старик, узнав моего деда, обрадовался, они друзьями были в свое время с дедом моим. Так началось общение в тишине ночи.
В сонном, застывшем воздухе стоял монотонный шум, без которого не обходится летняя ночь в природе. Непрерывно трещали кузнечики, пели ночные птицы – неожиданно начиная и так же неожиданно обрывая небольшие свои песенки, да в стороне от поля, на опушке леса, в кустах, лениво посвистывали молодые соловьи.
Большая грязная собака, лохматая, с клочьями шерсти у глаз и у носа, вдруг неожиданно, с хрипением залаяла в темноту ночи, в сторону лошадей. За ней убежали и обе молодые гладкие собаки.
– Взять! Взять! – крикнул вдогонку старик, приподнявшись на локте и махнув рукой.
– Прогонят волка, если что, – сказал он, со старческой улыбкой открывая свой провалившийся беззубый рот. Когда собаки успокоились и вернулись, старик принял прежнюю позу и сказал спокойным голосом:
– А вот в соседней деревне колдун помер, не к ночи будет сказано, для страха. Не боитесь страшных историй? – обратился он к молодежи. Молодой пастух, лежавший на спине, повернулся на бок и пристально, подняв свои густые черные брови, поглядел на старика.
– А я слышал, как ведьмы из печной трубы вылетают и летают. Может и колдун тот летал? – спросил он.
– Слыхать не слыхал, видать не видал, бог миловал – сказал старик, – а люди рассказывали.
– Шел я раз берегом, сюда в Макаровку. Гроза собиралась, и такая буря была
