к окну и выбросил их в форточку.
Пафнутьев встретился взглядом с Худолеем, указал на окно.
– Подожди! – остановил он верного помощника, рванувшегося к двери. – Тебя искал Шаланда. Созвонись с ним прямо сейчас и спроси, в чем дело. Скажи ему, что я освобожусь через час и найду его. Ты все понял?
– Заметано, Паша! – ответил Худолей уже из коридора.
– Возвращаемся к нашим баранам, – сказал Пафнутьев, повернувшись к Зайцеву. – Я вот что подумал. Те слова, которые ты только что произнес. Мол, у нас не было преступных намерений, все случилось нелепо и неожиданно. Их уже можно истолковать как явку с повинной. Если ты не возражаешь, конечно. Но тебе придется ее подписать. Ты как?
– Вырвались слова. Чего не бывает в разговоре. Но как-то вы уж больно круто. Разжалобили меня школьными делами, я раскис. Короче, не готов я к явке с повинной.
– С ребятами хочешь посоветоваться?
– Да надо бы, Павел Николаевич.
– Вообще-то, встречи соучастников не предусмотрены нашими порядками. Но если мы с тобой договоримся, то я, так уж и быть, посодействую.
– А что я должен делать?
– Ничего. Твои соучастники мне известны. Я тебе об этом уже говорил. Но сделаю вид, что их не знаю. Вы повидаетесь, но не будете ничего предпринимать, чтобы мне напакостить. Заметано?
– Пусть будет по-вашему.
– Повторяю, заметано?
– Заметано.
– Ну вот, так-то оно надежнее.
Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Худолей. Он незаметно подмигнул Пафнутьеву, дал ему понять, что дело сделано. Мелкие клочки бумаги, выброшенные Зайцевым в форточку, собраны.
– Что Шаланда? – спросил Пафнутьев и нажал на кнопку вызова конвоя.
– Шаланда на месте и ждет твоего звонка.
– Отлично! Теперь Зайцев. Игорь, мы с тобой славно сегодня поработали. Сейчас конвой доставит тебя в твои апартаменты. Не возражаешь?
– А я могу и возразить?
– Нет, не можешь. Своим вопросом я просто выразил свое доброе отношение к тебе и надежду на взаимопонимание в дальнейшем.
– Спасибо, Павел Николаевич. – Зайцев поднялся, сложил руки за спиной, вышел вслед за конвойным.
– За тобой должок, Паша, – невинным голосом проговорил Худолей, внимательно разглядывая свои полупрозрачные ладони, на которых возвышались две кучки мелких клочков бумаги.
– Знаю, – сказал Пафнутьев и тяжко вздохнул. – Ты вот собери все эти клочки бумаги, чтоб получилось что-то удобочитаемое. Потом смело можешь ставить вопрос ребром.
– Так я прямо сейчас и займусь этим с вашего позволения?
– Буду тебе чрезвычайно благодарен.
– Я запомню эти ваши слова, Павел Николаевич. Если понадоблюсь, буду у себя в лаборатории.
– Состыкуешь бумажки – сразу сюда.
– А мне больше некуда в жизни
