параметров. Впрочем, еще пару дней назад думал Аристарх, все это придет позднее, когда Академия наук, а следом и весь мир узнает о его открытии, когда прославленному (благодаря Аристарху Филипповичу, конечно же!) Институту автоматики и электрометрии будет выделено дополнительное финансирование на изготовление «Прибора Гранина». Да что там институт! Разработке наверняка будет присвоена государственная секретность, как следствие – Гранина переведут в Москву, в знаменитый ФИАН, откуда он как изобретатель и руководитель темы станет наблюдать за технологами, инженерами-практиками и испытателями. Все силы, все ресурсы будут брошены на усовершенствование прибора!
Вот только пока он не мог обосновать, в чем суть его открытия, да и устойчивости процесса перехода добиться тоже не удалось.
Однако не зря его в свое время назначили руководителем экспериментальной лаборатории – уж кто-кто, а он-то не боялся трудностей, не чурался монотонности, обладал завидным терпением и не считал отсутствие результата поводом для прекращения опытов. Ему перекрыли кислород. Вернее, перекрыли источник энергии, который был ему необходим словно воздух, – ну что ж, придется выкручиваться.
– Думай, Ристаша, думай! – недовольным тоном посоветовал он сам себе и вновь с досадой дернул рубильник.
Тихо загудела аппаратура, засветились спокойным зеленым светом осциллографы. Не веря в эдакое чудо, Гранин затаил дыхание. Может, нерадивый сотрудник техотдела осознал, с кем имеет дело? Может, нагрузку на девятую лабораторию дали случайно, во время какой-нибудь пересменки? Может, отменили новые инструкции?
Аристарх даже не задумался, кто и каким образом мог бы посреди ночи отменить письменное распоряжение парторга. Он понимал только то, что судьба подарила ему еще один шанс, которым попросту необходимо воспользоваться.
Он и воспользовался: вынул из-под верстаков собственноручно изготовленные блоки, подключил к схеме. Возбуждение постепенно охватывало его, он заторопился, выставляя частоту токов накачки и готовя приборы, которые понадобятся ему сегодня там, по ту сторону объемной вязкой тени. Фактически, совершая сотню мелких, быстрых, лихорадочных действий, мысленно он уже был в параллельной реальности, в неприветливом сумрачном мире, и требовалось только щелчком тумблера подать нагрузку на стенд, чтобы переместиться туда физически. Именно по этой причине Гранин не сразу обнаружил присутствие в лаборатории постороннего. А когда обнаружил – выдворять непрошеного гостя или прятать лишние блоки было уже поздно.
Посторонний между тем в полном молчании шествовал по лаборатории, не обращая на ученого ни малейшего внимания. Он протискивался мимо стендов, осматривался, останавливался возле гальванометров с колеблющимися стрелками, с интересом наклонялся над верстаками, рассматривая многочисленные приборы и детали.
Его поведение и особенно молчание пугали,
