вероятно, дальнейшая жизнь в науке держатся на тонкой ниточке. Вы нарушили все, что только возможно. Вот даже сейчас – разве вы не знали об инструкции, запрещающей вам пользоваться лабораторной техникой в ночное время?
– Меня с подобной инструкцией никто не знакомил, я не расписывался…
– Бросьте! – оборвал его Ким Эрастович. – Вам было известно о ее существовании. Собственно, я намеренно сегодня припозднился, чтобы понаблюдать, как вы среагируете на прямое распоряжение парткома института.
Только сейчас Аристарх сообразил, что не было никакой ошибки, когда в промышленной сети неожиданно снова появилось напряжение, никакая это не случайность. Вот этот человек – именно он устроил эту нелепую ловушку!
– Итак, чем же вы тут на самом деле занимаетесь, Аристарх Филиппович? Что скрываете от своих сотрудников, от непосредственного руководства, а теперь еще и от партии? Ах да, я же совсем забыл, что у вас ко всему советскому особенное отношение! Не так ли?
– Что за чушь?!
– Разве? – Ким Эрастович вновь оттаял лицом и вновь невинно вздернул брови. – Не вы ли, милейший Аристарх Филиппович, не так давно утверждали, что советской науки не существует?
От возмущения и ужаса Гранин окончательно онемел. Да, действительно, недавно он общался с коллегами, но и предположить не мог, что его высказывания передадут в партком, а там – извратят в таком чудовищном ракурсе! Вообще-то тогда Аристарх вел речь о безграничности науки, об отсутствии у нее национальной или политической принадлежности. Глупо называть закон всемирного тяготения английским на основании того, что его открыл британец; закон действует для всех – и для англичан, и для немцев, и для китайцев, и его принципы и следствия не зависят от того, носит ли человек комсомольский билет в кармане или свастику на рукаве. Это идеология может быть советской. Институты, ученые, изобретения, приборы – тоже, а наука – она общая, как атмосфера, как космос, как весь багаж накопленных человечеством знаний. Вот такую мысль развивал Гранин в присутствии сотрудников, да еще и в контексте того, что иностранные коллеги как раз прислали уведомление о своем скором визите в Академгородок – они прослышали о новых разработках в области лазерных допплеровских устройств и намеревались перенять опыт. Радоваться нужно было! Но кто-то не просто не порадовался, а поставил в уме галочку и при случае передал слова Аристарха… хорошо еще – в партком, а не в Первый отдел. Впрочем, как знать? Может, уже завтра его вызовут для серьезной беседы…
– Так на кого же вы работаете, Аристарх Филиппович? – ласковым тоном задал Ким Эрастович страшный вопрос, будто снова подслушал мысли заведующего лабораторией.
В стороне стрекотнули самописцы, оповещающие о том, что конденсаторы заряжены и, как следствие, стенд готов к очередному эксперименту. Гранин вздрогнул, Ким Эрастович же невозмутимо оглянулся, пожал плечами и снова уставился в переносицу собеседника. Да собеседника ли?! Кем виделся сейчас Гранин заместителю
