в глаза мадам Ванессы.
– Вам не дает покоя потайная комната? – нахмурилась она.
– Да, – призналась Катрин. – И человек по имени Ален Жермен.
Мадам Ванесса поднялась и отошла к зеркалу. Теперь Катрин смотрела на ее профиль через помутневшую поверхность. От этого постаревшее лицо мадам Ванессы казалось еще более загадочным, а сходство с бабушкой Антуанеттой стало стопроцентным.
– Вы еще что-то узнали? – холодным тоном спросила мадам Ванесса.
– Нет, только имя, – соврала Катрин.
– Только имя, – повторила мадам Ванесса и повернулась. – Забудьте про всякие тайны и поезжайте на Лазурный берег. Дышите свежим воздухом, наслаждайтесь красотой природы, помогайте родителям выращивать виноград.
– Я так и сделаю, – поднявшись, сказала Катрин. – Сдам шефу отчет и… Спокойной ночи, мадам Ванесса.
– Добрых сновидений, – улыбнулась она.
– Сновидений, – отозвалось эхо в дальних комнатах.
– Добро пожаловать в страну сновидений, – сказала Катрин, распахивая дверь своей комнаты.
Сквозняк захлопнул полудверь-полусферу, зажав прозрачную занавеску в дверных тисках.
– Странно, – проговорила Катрин, высвобождая тюль. – Перед отъездом я запирала дверь.
– Ее открыл я, – раздался голос Алена. Он сидел спиной к дверному проему на любимом месте Катрин. Она выпустила тюль из рук, прижалась спиной к стене и спросила:
– Когда вы приехали?
– Вчера вечером, – ответил он. – А сегодня пришел сюда, чтобы… – он повернул голову. – Чтобы взглянуть на вас, Катрин. Если прогоните, я не обижусь.
– Не прогоню, – прошептала она.
– Тогда, садитесь рядом, – предложил он. Она глубоко вздохнула и шагнула в темный проем ночи.
Они сидели рядом, едва касаясь друг друга плечами, и молча смотрели, как зажигаются звезды.
– «На всем какой-то холод тленья. Так больно и пестро глазам. И только каплей утешенья любовь еще осталась нам»[5], – прошептал Ален и повернулся к Катрин. – Ванесса сказал, вы уезжаете из Парижа. Когда?
– Еще не знаю, – пожала она плечами, подумав:
– О моем отъезде вам сказала мадам Ванесса, это значит, что…
– Это значит, что у нас еще есть время, – проговорил Ален. – Еще есть время для безрассудства.
Он поднялся и, глянув на Катрин сверху вниз, спросил:
– Вы способны на безрассудство? – она кивнула. – Давайте спрыгнем с крыши, взявшись за руки.
– Зачем? – подперев подбородок кулачком, спросила она. – Вы только что сказали о любви, которая похожа на каплю утешенья. Давайте же будем считать ее каплей живой воды, дающей силы для новых свершений.
– Вы удивительная девушка, Катрин, – помогая ей подняться, сказал он. – Пообещайте не уезжать не попрощавшись.
Генрих Гейне.
