Я ещё долго спорил с Угги, говоря о том, что даже если я стану винтиком в действующей машине нашего общества, я всё равно не стану от этого счастлив, так что пусть засунет рецепт спасения моей души к себе, пардон, в задницу. Кроме того, напоследок я заявил, глядя Угги прямо в глаза, что моя гордость не позволит мне стать винтиком в той машине, где такие как он, унылые говняшки становятся министрами Счастья!
Эти слова могли бы быть последними, которые я сказал в жизни, так как Угги тут же вспылил и, схватив со стола бронзовый бюст ныне действующего президента нашей страны, изо всех сил ударил им меня по голове. Последней моей мыслью было то, что мне конец, голова пробита, мозг наружу, и я потерял сознание…
Очнулся я посреди ночи где-то на пустыре, рядом с наполовину выкопанной могилой, которую, очевидно, копали для меня. Но то ли испугались того, что я очнулся и застонал, то ли их спугнуло что-то ещё, но могилу мои гробовщики не докопали. Брошенная лопата валялась тут же, и я был благодарен моим могильщикам уже за то, что они хотя бы меня не добили. Голова раскалывалась, лицо было всё в струпьях из запекшейся крови. Собравшись с силами, я пополз на шум шоссе, который доносился откуда-то издалека. Я старался ползти как можно быстрее, так как боялся, что мои могильщики могут вернуться и завершить то, что не доделали.
Пока я полз, думал о том, что никакого министерства Счастья на самом деле нет, и всё это мне приснилось, пока я лежал с пробитой кем-то головой на пустыре. Тогда кто же пробил мне голову?.. Я ничего не помнил и полагал, что припомню это позже. Впрочем, засунув руку в карман, я обнаружил в нём метафизические конфеты. Это означало, что мне ничего не приснилось, и всё было в реальности.
Где-то через час я выполз к обочине шоссе и попытался подняться на ноги, чтобы проголосовать. Выпрямиться в полный рост не удалось из-за головокружения и слабости, поэтому я голосовал, стоя на четвереньках.
Уже через пару минут возле меня остановилась дорогая спортивная машина, и какой-то паренёк, выйдя из неё, подбежал ко мне. Он всё понял и без моих слов, и как только парень на руках занёс меня в свой автомобиль, я снова отключился.
Очнулся я в какой-то комнате с высокими сводчатыми потолками, напоминающую залу готического замка. Я лежал на огромной круглой кровати под роскошным балдахином. Простыни были дорогими и шёлковыми, а моя голова больше не болела, перевязанная чистыми бинтами. Это означало, что я не в больнице, а в каком-то частном доме, где мне оказали первую помощь, и моя жизнь, по-видимому, больше вне опасности. Мне даже показалось, что теперь я могу встать и ходить, но для начала я решил оглядеть комнату. Она была убрана с большим богатством и вкусом и служила, очевидно, спальней. На полу лежал дорогой персидский ковёр, а стены украшали изящные хрустальные светильники. Высокие окна были зашторены изысканной драпировкой, на столике в шикарной персидской вазе стоял букет из восхитительных живых цветов. Я уловил их тонкий аромат, а затем услышал звук приближающихся шагов. Через минуту дверь открылась,
