чем измена.
Следует обратить внимание еще на одно обстоятельство, встречающееся как в Новгородской, так и Псковской судных грамотах, – социальную направленность преступления. В указанных актах подчеркивалось, что оно причиняет вред не только отдельному частному лицу, но и государству («Господину Великому Новгороду» или Пскову). Складывалось, таким образом, понятие преступления как общественно опасного деяния.
§ 3. Охрана власти по судебникам XV–XVII вв
В истории России XV в. связан с окончанием периода раздробленности, образованием единого национального государства. Для такого государства требуется государственный аппарат, централизация которого одновременно обеспечивает укрепление самодержавной власти, вначале в известном смысле ограниченной Боярской думой – особым совещанием из родовитого боярства.
В период феодальной раздробленности удельные князья, каждый в отдельности, и их бояре издавали собственные законы, давали по тому или другому случаю всякого рода грамоты, которые нередко противоречили друг другу. Русская Правда еще имела применение в северо-восточной Руси, но с изменением условий общественно-политической жизни, созданием централизованного государства уже перестала соответствовать новой обстановке и новым потребностям феодального общества. Необходимо было принятие законов, отвечающих развитию производительных сил, усилению экономических связей внутри страны, выгодных и угодных господствующему классу феодалов, регламентирующих основные вопросы укрепления феодального правопорядка. Одним из таких законов стал Судебник Ивана III, утвержденный в 1497 г.[163]
Судебник 1497 г. – по сути, первый кодекс Русского централизованного государства. В историографии он получил диаметрально противоположные оценки. Например, утверждается, что «Судебник Ивана III, в сущности, не заключал в себе каких-нибудь новых начал, представлял однако то важное удобство, что вместо отдельных грамот, имевших силу закона, появился один общий закон для всего государства»[164]. Н. Калачев, наоборот, подчеркивает, что данный Судебник – «без сомнения первый письменный кодекс, обнародованный для всей России от имени верховной власти, кодекс в высшей степени примечательный, как памятник, основанный на прочном утверждении самодержавия в нашем отечестве, как краеугольный камень всего последующего развития нашего письменного законодательства»[165]. Еще более значимым Судебник видится С. В. Юшкову: «В Судебнике 1497 г., пожалуй, более чем в каком-либо другом кодексе, проявляются реформирующие и правотворческие стремления законодателя. И это неудивительно: издание Судебника было произведено, если можно так выразиться, на самом стыке двух эпох, тогда, когда социально-политический строй достиг своего завершения, но вместе с тем обнаружились явные признаки его упадка»[166].
На наш взгляд, составители Судебника, использовав правовые нормы, содержавшиеся в более ранних памятниках права, и в первую очередь в Русской Правде, Псковской судной грамоте, уставных грамотах и других
Судебник 1497 г. // Памятники русского права. Вып. 3 / под ред. Л. В. Черепнина. М., 1955. С. 346–373.
Судебник 1497 г. был составлен дьяком Владимиром Гусевым (см. об этом подр.: Владимир Гусев – составитель Судебника 1497 г. // Исторические записки. Т. V. М., 1939). Я. С. Лурье и Л. В. Черепнин ставят под сомнение авторство В. Гусева. По мнению Л. В. Черепнина, основными участниками составления Судебника были бояре – князья Патрикеевы. А. Г. Поляк в связи с данным утверждением замечает: «Если согласиться с этой точкой зрения, то получается, что Судебник 1497 года, в какой-то мере ограничивавший произвол и привилегии боярской аристократии, был создан крупнейшими представителями феодальной знати, а основным противником его создания явился значительно менее родовитый “сын боярский” Владимир Гусев» (Памятники русского права. Вып. 3. С. 344).
С. В. Юшков полагал, что работу над проектом Судебника осуществляла целая правительственная комиссия, проект Судебника обсуждался на заседаниях Боярской думы (см.:
Долгое время Судебник в полном виде не был известен. Историки пользовались извлечениями из него, опубликованными немецким бароном, дипломатом и путешественником Сигизмундом Герберштейном в книге «Rerum Moscovitarumcommentarii» (Вена, 1549 г.). В этой книге статьи Судебника даны на латинском языке. Современный читатель может ознакомиться с работой С. Герберштейна в переводе профессора С.-Петербургского историко-филологического института А. И. Малеина, сделанном в 1908 г. по ее Базельскому изданию 1556 г.:
Судебник 1497 г. дошел до нас в одном списке начала XV в. Этот список не имеет деления на статьи; впервые подобное деление произвел М. Ф. Владимирский-Буданов, выделивший 68 статей. Л. В. Черепнин на основе рукописи Судебника, которая не была известна М. Ф. Владимирскому-Буданову, подразделил законодательный акт на 94 статьи, соответствующие имеющимся в тексте киноварным инициалам.
О характеристике и значении Судебника 1497 г. также см.:
