href="#n_192" type="note">[192]. А. Г. Поляк пишет: «Судебник 1550 г., возможно, был принят на Земском соборе, явившись тем самым первым законодательным актом складывающейся русской сословно-представительной монархии, отразившим основные требования господствующего класса»[193].
Основным источником рассматриваемого кодекса явился Судебник 1497 г. Кроме того, в его основу легли уставные и губные грамоты, решения совместных совещаний Ивана IV с боярами и Освященным собором, нормы уставных грамот о старостах и целовальниках и т. д.[194] Судебник является комплексным актом; наряду с уголовно-правовыми в нем содержатся нормы гражданского и административного права, уголовного процесса и т. д.[195] Особо следует отметить правило, впервые закрепленное в кодексе, согласно которому каждый новый законодательный акт должен включаться в общерусский свод законов[196].
Статья 1 Судебника 1550 г., представляя русское государственное управление, по сути, отражает сложившую к тому времени ситуацию, характеризующуюся усложнением аппарата власти. «Суд царя и великого князя судити бояром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьяком…».
Управление государством и дворцовым ведомством зиждется на общих основаниях. Включение дьяка в состав судей свидетельствует о все возрастающем значении служилой бюрократии. Много функций управления сосредоточивается у казначеев.
Издание Судебника – важный этап борьбы за ликвидацию отживающего наместнического управления. Иван IV писал князю Андрею Курбскому: «Не может осуществиться и ваше (бояр. – Авт.) желание править теми областями и городами, где вы находитесь. Ты своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители…»[197].
Уголовно-правовая охрана власти в Судебнике 1550 г., по сравнению с предыдущим Судебником, представлена более широко. Если исходить из последовательности статей кодекса, посвященных защите представителей власти, то на первое место поставлен запрет о ложном их обвинении. «А хто виноватый солжет на боярина, или на околничего, или на дворецкого, или на казначея, или на дьяка, и того жалобника, сверх его вины, казнити торговою казнью бити кнутьем да вкинути в тюрьму» (ст. 6). Место нормы в системе Судебника, на наш взгляд, вполне объяснимо. В ст. 4–5 Судебника закреплена ответственность за должностные преступления, в частности взяточничество и нарушение служебных обязанностей по корыстным мотивам. Таким образом, с одной стороны, законодатель криминализировал указанные деяния, совершаемые представителем власти, с другой стороны, закрепил уголовно-правовые меры охраны указанных лиц от сутяжников. Можно предположить, что, предусмотрев наказание в виде тюремного заключения с предварительным позорящим телесным наказанием, власть в том числе преследовала цель воспрепятствовать потоку челобитных и таким образом обеспечить спокойствие приказной администрации. В этом смысле рассматриваемая норма перекликается с нормами, содержащимися в ст.
Памятники русского права. Вып. 4 / под ред. Л. В. Черепнина. М., 1956. С. 230.
Некоторые дореволюционные историки (С. Ф. Платонов, П. В. Верховский, В. А. Грибовский и др.) утверждали, что сведения о созыве Земского собора в 1550 г. основываются на подложной записи речи Ивана IV в так называемой Хрущевской Степенной книге, поэтому является не чем иным, как измышлением.
Группа советских ученых-историков исходит из того, что в феврале – марте 1549 г. в Москве состоялось собрание светских и духовных феодалов, к участию в котором были привлечены и служилые люди. Обсуждались недостатки управления государством в первые годы правления Ивана IV, были намечены меры по их устранению (см.: Памятники русского права. Вып. 4 / под ред. Л. В. Черепнина. М., 1956. С. 262).
Иван IV вместе с Боярской думой и Освященным собором, выполняя требования мелких и средних землевладельцев как основной опоры Русского государства, принимает 28 февраля 1549 г. уложение, освободившее рядовых служилых людей и их крестьян от наместничьего суда «ни в чем, опричь душегубства и татьбы, разбоя с поличным; да грамоты свои жаловальные о том во все городы детем боярским послал» (Запись продолжателя хронографа 1512 г. о Земском соборе 1549 г. // Памятники русского права. Вып. 4. С. 576).
На этом собрании, вошедшем в историческую литературу под названием «Собор примирения» (Ивана IV примирился на нем с феодальной знатью), был решен вопрос о подготовке нового свода законов (см.: Памятники русского права. Вып. 4. С. 262).
По мнению С. О. Шмидта, в июне – июле 1550 г. состоялось еще одно собрание Боярской думы, Освященного собора и служилых людей в присутствии царя. Это фактически и был первый Земский собор. На нем были приняты новый Судебник, новое Уложение о местничестве (см.:
Долгое время Судебник 1550 г. был неизвестен. В 1734 г. его открыл В. Н. Татищев и представил как «вещь дивную» императрице Анне Ивановне. Последняя, пренебрежительно относившаяся к истории русского народа, не оценила находку. Только в 1768 г. его опубликовал Миллер (см.:
В литературе упоминается о наличии промежуточного свода законов (так называемого Уложения, или Судебника, Василия III), принятого в период между 1497 и 1550 г. Вопрос о его существовании до сих пор не решен, «хотя большинство исследователей склоняется к мысли, что такого общерусского законодательного акта создано не было» (Памятники русского права. Вып. 4. С. 231).
В связи с этим вряд ли можно согласиться с авторами, которые представляли Судебник исключительно как памятник судопроизводства (см., напр.:
«98. А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела з государева докладу и со всех бояр приговору вершатца, и те дела всем Судебнике приписывати».
Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951. С. 229.
