женщина не торговка наркотиками.
– После того как вы увидели одну за другой постановки Перри Мейсона, – огрызнулся Кезуэлл, – вы узнали кое-что о театральных эффектах. Сегодняшняя сцена, в которой участвовал суд, будет подмогой и утешением многим, кто не желает успеха правоохранительным органам.
– Значит, правоохранительным органам надо работать эффективнее, – проговорил судья Алберт. – Никто не возражал против того, чтобы позвать фотографа и сделать снимки этой молодой женщины у раскрытого чемодана, но только богу известно, какой вред это ей нанесло. Я же надеюсь, что события последнего часа в зале суда получат широкую огласку и это с лихвой компенсирует впечатление от тех отвратительных публикаций, которые появились после ее ареста.
– Не волнуйтесь, – горько произнес Кезуэлл, – сегодняшняя фотография будет разослана по всей стране и наверняка появится, по крайней мере, в трети всех издаваемых газет в Соединенных Штатах.
– Будем надеяться, что так и произойдет, – буркнул судья, поворачиваясь на пятках и направляясь в судейскую комнату.
Ни слова не сказав Мейсону, Кезуэлл удалился. А Мейсон подошел к Вирджинии Бакстер.
– Не хотите пройти в комнату для свидетелей, где мы можем на минуту присесть и спокойно поговорить? – спросил он.
– Все, что угодно, – ответила она. – Все, что угодно, мистер Мейсон.
– Просто хочу переброситься с вами словечком, – объяснил тот.
Адвокат проводил Вирджинию в комнату для свидетелей, подал ей стул, сел напротив и спросил:
– Скажите, кто, по-вашему, все это мог с вами проделать?
– Вы имеете в виду, кто мог подвергнуть меня таким испытаниям и подставить меня в этом деле с наркотиками?
– Да.
– Боже мой, я не знаю.
– Ваш муж?
– Он очень переживал.
– Почему?
– Я не дам ему развод.
– Почему не дадите?
– Он змея, лгун и плут. У него все время была другая женщина, я голову сломала, чтобы придумать, как выбраться из создавшегося положения. Он даже запустил руку в наши общие сбережения, чтобы помочь той женщине купить машину. Потом имел вопиющую наглость заявить мне, что люди не способны контролировать свои чувства, что мужчина может влюбиться и может разлюбить и что он ничего не может с собой поделать.
– Сколько это длилось?
– Около года.
– И вы не дали ему свободу?
– Нет.
– Значит, вы все еще замужем?
– Да.
– Когда вы его видели в последний раз?
– После того скандала я его не видела, но он звонил мне раз или два, чтобы спросить, не передумала ли я.
– А почему вы не передумали? – поинтересовался Мейсон.
– Потому что я не собираюсь позволять им играть моими чувствами.
– Хорошо, – кивнул он, – вы не собираетесь разводиться
