рамой, такой же дряхлой, образовалась щель, куда, всунув проволоку или нетолстую железку, можно поднять лямку и дверь открыть. Он нагнулся и начал шарить руками по земле вдоль стены, пальцы натыкались на колючки, но он не чувствовал боли и продолжал искать, решив не прекращать поиски до утра. Когда тыльная стена олейни закончилась, руки наткнулись на железяку, он осторожно ее ощупал и, шаря правой рукой по стене, дабы не свалиться, почти побежал, остановился у заветной щели, понял, что в руках у него штык от винтовки, радостно всунул его в щель. Подложив под штык левый локоть у самой двери, правой рукой со всей силой нажал на свободный конец штыка и обрадовался звуку стукнувшей о дверь лямки. Теперь, открыв дверь, он уверенно двигался по знакомой олийне в жаровню к Славику и нашел его лежащим на полу у окна, нагнулся и тот зашептал:
– Ты где взялся?
– Взялся, взялся… Как ты?
– Дай руку, – он поднялся и, опираясь на нее, поскакал с Йоськой на выход, а когда друг начал приспособлять штык для закрытия двери, вспомнил:
– А олияи кашки?
Йоська помог Славику сесть на землю, а сам вернулся в жаровню, нашел в известном ему месте пол-литровую бутылку, набрал из бака олию, а с кучи – кашки и двинул к Славику, похвалив себя за предусмотрительность: дескать, взял олию целую бутылку, которую поделит на контрибуцию и врачу за лечение Славика. При помощи штыка быстро закрыл дверь и, взвалив его на плечи, пошел медленным шагом. Часто останавливался, садился на землю, отдыхал пару минут, вставал и с ношей на плечах двигался по бесконечному, как ему казалось, пути. Отдыхая в очередной раз, услыхал в ночной тиши фырканье лошади и стук колес, схватился и побежал на дорогу. При неярком свете появившегося на небе тонкого серпа молодой луны он увидел большую белую лошадь, медленно тащившую четырехколесную повозку, на которой балагула, сидя, дремал. Йоська хорошо знал лошадь и ее хозяина, менявшего в окрестных селах рыболовные крючки, поплавки, свисточки и другую мелочь на тряпье и негодную металлическую посуду. Он остановил лошадь и обратился к балагуле:
– Дядя Мехел, я сын Срулика, что в алейне работает, мы с товарищем заблудились, он ногу подвернул, подвезите нас.
– Мало вас отцы по жопе шлепают, так поздно гуляете. Подвезу, садитесь. Пока шел этот разговор, Славик на одной ноге уже доскакал до повозки, Йоська помог ему взобраться и сам сел. Лошадь тронулась.
Он слегка укололся шилом, очнулся от воспоминаний, оглядел ровный на халяве сапога шов, заселил новую дратву и принялся шить, но в голове мелькали все новые и новые картины прошлого. Он хорошо понимал, визит посланца от Славика был не случайным: сражающемуся в остатках повстанческой армии за свободную Украину с превосходящими силами войск НКВД, находясь с ними в постоянных кровавых стычках, вряд ли ему сейчас нужны элитные хромовые сапоги. Что-то Славику надобно другое, для Йоськи сейчас непонятное, но он уверен, явится сам, дорога
