надо кое-что тебе сказать, – с непривычной для нее сдержанностью, сказала Лена.
Я посмотрел на нее, как на инопланетянина, обмакнул очередную печеньку в чай и сделал жест рукой, который говорил о том, что она может продолжать.
– Мы съезжаем.
Всего два слова. «Мы съезжаем», что такого в этих словах. Но в тот момент, они меня вырубили, словно американский коп выпустил мою грудь снаряд из шокера. Разумеется, на моем лице этого не отразилось, по крайней мере, я на это надеялся. Что, твою мать значит, вы съезжаете? Ты со своим дружком спокойно занималась своими утехами в комнате, делая вид, что меня не существует, а теперь вам этого стало мало? Что за херня?
– Когда? – безмятежным голосом спросил я.
– Мы еще не решили, но скорее всего в ближайшие дни, – сказала Лена. – Ты не подумай, это вовсе не из-за тебя. Просто, после ухода мамы, я на многие вещи стала смотреть по-другому. Пускай на их осмысление и понадобилось столько времени. Ты мой брат и я всегда буду тебя любить, но пойми, мне двадцать пять, и надо что-то решать. Нужно двигаться в каком-то направлении.
Коля взял ее за плечо и, с лицом полного стыда, поцеловал в макушку, отводя от меня взгляд. Не сказать, что я был полон чувств, по отношению к сестре, но я не думал, что останусь один.
– Я как последний листок на дереве, – практически шепотом прошипел я себе под нос.
– Что? – не расслышав, переспросила Лена.
– Хорошо, что вы решились на это дело, – более уверенным голосом ответил я.
– Ты не будешь кукситься?
– Я сам давно хотел вам предложить.
– Ну, – Коля встал из-за стола. – Вот и здорово, что теперь между нами нет недомолвок! – он показал мне кулак, как это делают боксеры на всех своих фото, и вышел с кухни.
– Ты правда не расстроен? – положив мне руку на плечо, спросила Лена.
– Ни капельки, теперь девчонки штабелями будут заваливаться! – в ответ на жест, я положил руку поверх ее.
– Спасибо, я думала, ты воспримешь это слишком близко к сердцу. Особенно после того, как ушла мама.
– Не бери в голову. Все нормально. Мне недавно стукнуло двадцать лет, пожарить яйца я сумею.
Именно после этих слов, до меня дошло их значение в полной мере. Я одиночка, и я это понимаю, я не люблю людей, я призираю их – это да. Но остаться без них, к этому я не был готов. Я не был готов и к тому, что сквозь раскаты басистых композиций «Лил Джона» до меня не будет долетать оргазмичный стон моей сестры, что эти ненавистные рыжие волосы мне больше не придется собирать пылесосом по всему дому, что каждый раз после работы она не принесет мне очередные суши. День и впрямь выдался полным говном. Лучше бы меня освистали еще тысячу раз мои одногруппницы, да я бы станцевал перед ними без трусов, если на то пошло.
«Я как последний листок на дереве» – ненавижу поэзию. Теперь я ненавижу ее всем сердцем!
– Помочь
