движется сразу во всех направлениях, как любая волна, а мы, однако, видим ее всегда как классический объект, осуществляющий лишь одно из возможных движений по конкретной траектории, то это означает, видимо, что мы просто видим не то, что есть на самом деле – видим как бы лишь некий «классический срез» или «проекцию» гораздо более сложно устроенной квантовой реальности, а специфику этого «среза» определяет, как можно предположить, именно работа нашего сознания (см. об этом подробнее в 6 главе данной работы).
Таким образом, мы видим, что обыденная реальность, данная нам в чувственном восприятии, не только не совпадает с научной картиной мира, но по сути даже ей не изоморфна (не является ее взаимно-однозначным отображением). Мы видим лишь некий аспект, «срез» или «проекцию» научно постигаемой реальности, причем видим в некой субъективной (пространственно-временно-качественной) репрезентации. Отсюда следует, что обе эти картины мира – и чувственно-воспринимаемая, и научно-постигаемая, не могут быть одновременно истинными. Если истинна научная картина мира, то чувственная картина – ложна, в том смысле, что она является лишь неполным, опосредованным, односторонним изображением (проекцией) некой, по сути даже невообразимой (но вполне мыслимой посредством математических формул), и гораздо более содержательно богатой и сложно устроенной истинной «объективной реальности». Если же, как настаивают интуитивисты, «мы видим сами вещи», то вещи должны быть именно такими, какими мы их видим. Тогда именно чувственное восприятие дает нам истинное изображение реальности. (А. Бергсон прямо указывал, что «материя совпадает с чистым восприятием», она «абсолютно такова, как кажется» и, следовательно, «было бы напрасно придавать мозговому веществу способность порождать представления» [1, с. 202—203]). Но, в таком случае, научная картина мира должна быть квалифицирована как ложная. Это означает, по меньшей мере, что все специфические объекты науки (атомы, волны, элементарные частицы и т.п.), поскольку они не даны в восприятии, существуют лишь как мысленные конструкции в головах ученых, придумавших эти конструкции. (Физические объекты существуют лишь «в головах» физиков – и больше нигде). Научная картина мира здесь как бы «надстраивается» над подлинным бытием (данным нам в восприятии) и, с этой точки зрения, само ее существование оправдано лишь чисто прагматическими целями – эта картина призвана упорядочить наш чувственный опыт, связать его в единое логическое целое, что позволяет нам, в конечном итоге, предсказывать одни чувственные факты на основе других чувственных фактов. Наука, с этой точки зрения, поскольку она лишена онтологического содержания (не есть описание чего-то реально существующего), приравнивается в этом своем статусе к любой другой альтернативной картине мира (мистической, мифологической, религиозной). Преимущество науки можно усмотреть лишь в удобстве ее использования –
